Марина Серова - Киска по вызову

— Насколько я знаю, других друзей у него нет, — покачал головой Святослав.

— И что, они часто уединяются на даче? — усмехнулась я.

— Ну, по-моему, дядя Миша частенько там торчит.

— Интересно, чем можно заниматься на даче осенью? — задумчиво произнесла я.

— Кажется, — улыбнулся моему недоумению Груничев, — они проводят время в беседах, философских дискуссиях… Владимир Николаевич разглагольствует, а дядя слушает и возражает. У него вообще характерная черта такая — все оспаривать, все опровергать, ко всему проявлять, как он говорит, здоровый скептицизм. Если вы скажете, что вот это, например, белое, он тут же вам возразит, что оно черное. Просто из вредности. А его друг-начальник… По рассказам дяди я понял, что личность он довольно оригинальная, хотя мне порой кажется, что его странности — от приближающейся старости.

— Понятно, — кивнула я. — Ладно, там на месте я разберусь, что они из себя представляют оба.

— Так, может быть, все-таки не стоит вам ехать туда одной? — снова заволновался Святослав.

— Не волнуйтесь, я тоже умею хорошо стрелять, — усмехнулась я. — И, кстати, не думаю, что меня там встретят выстрелом в лоб. Пока дачники думают, что я из милиции. Убивать меня, даже если они — преступники, которых мы ищем, — крайняя степень глупости. А если они и узнают, что я частный детектив, то должны понимать, что я оповестила своих знакомых о том, куда поехала. Может быть, у меня вообще есть напарник, который рядом? Нет, там мне выстрела бояться нечего.

— Ну смотрите… — пожал плечами Святослав. — Если что, звоните мне.

— Вы лучше ложитесь спать, — уже обуваясь в прихожей, посоветовала я.

— Да-да, — тут же подхватила Ирина Александровна. — Пойдем, Слава, я тебе постелю. Тебе нужно успокоиться и уснуть. Еще столько хлопот впереди, боже мой!

Тем самым она напомнила Груничеву о смерти жены, и тот снова поник. Я быстро попрощалась и, спустившись вниз, поймала машину, чтобы добраться до гаража, где оставила свою «девятку». Это и было «некоторыми делами», о которых я сказала Перевалову.

По дороге в Малаховку я размышляла над тем, что услышала от Груничева. Многое сходилось, многое становилось объяснимым. Дядя Миша не хочет платить долг, а Груничев от него не отстает. С одной стороны, расписки нет, и в суде Святослав ничего не докажет. Но с другой, Сучков понимает, что племянник и не станет обращаться в суд, а может попытаться получить деньги иным способом. Святослав, конечно, не бандит, но деньги у него есть, и дядя Миша подозревает, что тот может пустить их в ход, чтобы восстановить статус-кво. Он начинает побаиваться племянника, тем более что Святослав однажды уже пригрозил ему. Следовательно, Сучков заинтересован в том, чтобы убрать племянника. В таком случае понятно, что он не желает ни о чем с ним говорить, поскольку говорить не о чем.

Сам он вроде бы стрелять не умеет. Зато умеет его друг, некий Владимир Николаевич Перевалов. Стреляет метко, со слов самого Сучкова. Вернее — стрелял когда-то. Вряд ли у него была возможность тренироваться в последние годы, у пенсионера-то. Это я к тому, что сегодняшние выстрелы профессиональными не назовешь. Метили в Груничева, попали в Алену. Правда, я его повалила на землю, а она дернулась, но все же… Конечно, Перевалов мог с годами и сдать как стрелок: зрение подсело, может быть, и руки трястись начали.

Ну да пока это все предположения. Вот приеду в Малаховку, посмотрю, что он за человек. Мог ли он пойти на убийство ради интересов своего бывшего подчиненного, а ныне друга? Откуда она вообще взялась, эта дружба? Собственно, делать какие-то выводы до тех пор, пока я не познакомилась с обоими пенсионерами, рановато. А до встречи с ними оставалось минут двадцать, поскольку я уже переезжала мост через Волгу.

Отыскать в Малаховке дом под номером двадцать три по улице Южной не составило труда, даже несмотря на позднее время. Дело в том, что дачный поселок был обнесен проволочным забором и охранялся. Охранник в будке, едва я назвала свое имя из окна автомобиля, кивнул мне и открыл ворота.

Дом Перевалова, который находился метрах в ста пятидесяти от будки, по крайней мере снаружи отличался строгостью и простотой, четкостью и ровностью линий. Здание было сложено из красных и белых кирпичей, и абсолютно никакого проявления фантазии в его архитектуре не наблюдалось. Все было добротно и стандартно, словно строили нечто похожее на казарму.

Я нажала на кнопку звонка, и он откликнулся звуками какого-то марша. У меня все больше создавалось впечатление, что хозяином дачи является отставной военный, солдафон до мозга костей.

На звонок показался невысокого роста кряжистый мужичонка, одетый в джинсовую куртку и спортивные брюки. Он включил свет во дворе и подошел к калитке. Я увидела, что у него обветренное лицо красноватого оттенка, маленькие невзрачные глаза непонятного цвета и короткие седоватые волосы, стриженные ежиком.

— Здрасте, — буркнул он, и по скрипучести голоса я определила, что вижу Михаила Степановича Сучкова, отметив, что он очень соответствует своей фамилии, потому что напоминает старый, сухой, скрюченный сучок.

Мужчина отворил калитку и какой-то суетливой походкой двинулся обратно к крыльцу. Я ему явно не понравилась, и он не посчитал нужным предложить мне руку, что было бы естественно, так как включенный им фонарь давал не слишком много света. Впрочем, я легко справилась и без его помощи.

Проходя через сад, я отметила, что в нем царит образцовый порядок. Нигде не валялось ни единой веточки, ни единой бумажки или мусоринки. Повсюду были выложены аккуратные дорожки, так что идти мне было удобно. Я невольно подумала, что хозяин этой дачи, скорее всего, имеет немецкие корни.

Перед домом была разбита клумба, на которой еще не совсем отцвели осенние цветы, какие-то совершенно мне незнакомые, причудливой формы. По-видимому, здесь проявилась страсть Перевалова к экзотике.

— Проходите, — не оборачиваясь, снова буркнул Сучков, открыв дверь в дом.

Я последовала за ним и вскоре оказалась в гостиной.

Огромная лампа под зеленым пушистым абажуром излучала мягкий струящийся свет. С абажура свисали, переплетаясь, какие-то помпончики и висюльки. Прямо под лампой в центре гостиной располагался массивный дубовый стол, явно антикварный, старинной работы. Да и вообще вся обстановка комнаты была стилизована под старину.

Даже беглый взгляд на интерьер дачи позволял сделать вывод о достаточно высоком доходе ее хозяина. Старинная мебель и прочие атрибуты были хоть и не суперуровня, но стоили немалых денег.

Под стать обстановке был и сам хозяин. Возле стола в кресле-качалке восседал мужчина с необыкновенно гордым, прямо-таки аристократическим выражением лица. Волнистые каштановые волосы, увы, уже начавшие редеть, были тщательно причесаны, а пробор с левой стороны был просто безукоризнен. Облаченный в мягкий велюровый халат темно-вишневого цвета мужчина, на ногах которого красовались пушистые тапочки строго в тон халату, держал в руках книгу. Наше появление заставило его закрыть ее и отложить на стол.