Марина Серова - Казино ты мое, казино

— Поклеп! Ты что-то напутала: или имя, или фамилию.

— Ничего я не напутала, ты знаешь Нину Гудкову, хозяйку казино «Грейтхолл»?

— Ах, вот это кто! Лично незнаком, но ее знает Ирина Сарычева, главбух шейпинг-центра «Диана», помнишь ее, с острым носиком?

— Не очень. И что?

— Ну что-что, женщина, однако. Давай завтра?

— Тебе не стыдно, Юрочка? Я так редко тебе звоню, а ты со мною и поговорить не хочешь.

— Подожди.

По звуковому фону, доносившемуся из трубки, я поняла, что Юра героически выполз из постели и зашлепал в другую комнату. Включил там свет и сел.

— Ты еще здесь? — с надеждой спросил он.

— Конечно, колись!

— Ну что, Нина — вдова Андрея Гудкова, он и организовал это дело, казино то есть. Погиб около года назад — ехал на своей машине поздно вечером и влетел под «КамАЗ», несчастный случай. Да еще и выпивши был. Сама не помнишь?

— Что-то припоминаю. А Нина?

— Что Нина? Попереживала, а потом взяла дело в свои руки. Воспитывает дочь, занимается шейпингом.

— Это все?

— Все, пожалуй. Позавчера видел Ирину, она говорит, что Нина уже две недели не была на тренировках — болеет, наверно. Я ответил на твои вопросы?

— Почти. Сколько лет дочери, чем она занимается, где живет Нина?

— Сколько лет, сколько лет, семнадцать-восемнадцать примерно, чем занимается — не знаю. А живет Нина на углу Московской и Лермонтова, новый дом знаешь? Вот там.

— А номер квартиры и телефон?

— Ну, ты даешь! Завтра утром позвоню Ирине и спрошу. Все, ты довольна?

— Очень, давай номер телефона Ирины и иди спать.

— Ну, спасибо, ну, благодетельница; а тебе какой телефон — и тот, и другой?

— Конечно.

Записав, я откланялась. Выяснив способ проникновения в комнату с сейфом, я здорово облегчила себе дальнейшую работу, становилась ясной фигура исполнителя, нужно было прощупать и фигуру возможного заказчика.

Решив завтра с утра встретиться со Степанычем, а потом с Ниной Гудковой, я, пожелав себе спокойной ночи, тут же уснула.

Стараясь сэкономить время, я выскочила из дома в такую рань, что, удивившись самой себе, в таком состоянии пробыла до самой квартиры, имеющей прямой проход в бухгалтерию казино.

Степаныч не открывал долго, я уж заподозрила неладное, но послышались шаркающие шаги, и дверь отворилась. Степаныч, от огорчения и разочарования в людях, вчера начал пить и, похоже, до сих пор не остановился.

— Чего тебе? — шумно дыша, спросил он.

— Василий Степанович, сегодня вам полы придут ремонтировать, дома будете?

— Куда я денусь! Да ты заходи. — И он, повернувшись, зашаркал на кухню.

Пройдя за ним, я чуть не споткнулась о матрац, лежащий на полу.

— А куда деваться? Спал здесь; в комнате — забоялся; как вспомнил, что покойница-жена говорила, что я во сне с койки падаю, ну, думаю — лучше здесь. И видишь — целый пока. Садись на табуретку.

Вскоре я вышла от Степаныча, вооруженная описанием его жильца. Пришлось побиться со стариком, который весь внешний вид своего огорчителя сводил к слову «козел». Но в результате я получила: лет 30–35, высокий, зовут Женей, волосы темные, коротко остриженные, одет в белое, на пальце перстень с темным камнем, разведен (по его словам). Вот и все, а в остальном — козел.

Позвонила с уличного автомата Ирине из шейпинг-центра, застала ее дома. Хорошо работать бухгалтером, честное слово.

В сомнамбулическом состоянии — она еще и не проснулась! — Ирина уточнила мне адрес Гудковой и дала номер ее телефона.

Звонить Гудковой я не стала, попробуем взять внезапностью, а если ее не будет дома, будем считать, что принцип внезапности не сработал.

Нужный дом оказался из новых да престижных — четырехэтажный, четырехподъездный. Почему-то без лифта, квартира — на последнем этаже, и я поволочилась по ступенькам. Какая, к чертовой матери, престижность, когда на стенах, окрашенных голубенькой красочкой, выковырены совсем непрестижные слова.

Бронированная дверь с панелями темного цвета, слева на стене — домофон. В него-то я пальчиком и ткнула. Шагов слышно не было, дверь отворилась, и я увидела полную крашеную блондинку в ситцевом платьице, в больших очках и стоптанных тапочках.

«Любопытно, — подумала я, — это мадам Гудкова или ее верная Жануария?»

— Здравствуйте, вы Ирина Гудкова… — нейтрально протянула я.

— Это я, здравствуйте, — приветливо и весело ответила она.

«Уборкой занимается!» — а по-другому я решить и не могла.

— Меня девочки просили зайти, из шейпинг-центра, они волнуются. — Я убеждена, что умею говорить таким застенчивым и робким тоном.

— Заходите-заходите.

Я и зашла, но застыла сразу же за порогом — мне в колено ткнулся холодный нос задумчивого буль-мастифа. Я не стала врать: «какой чудный песик» — ни фига не чудный, такой же противный французский бульдог, только перекормленный.

— Уйди, Малыш, не приставай. — Нина топнула ногой, буль-мастиф тяжело вздохнул и лег на пол.

Мы прошли по коридору под блестящим алюминиевым потолком вдоль теплых пробковых стен по паркету мербау. Слева осталась кухня за дубовой дверью, и мы вошли в зал с электрическим камином и кожаными диванчиками. На светлого дерева круглом о трех ножках журнальном столике стояла в рамке фотография. С нее улыбалась молодая девчушка.

— Садитесь. Как вас зовут? — Хозяйка тяжело плюхнулась, выставив вперед квадратные коленки.

— Татьяна.

— Ну а я Нина… Ой, а может быть, кофе?

— Нет-нет, я ненадолго. — Я-то просто вежливо ответила, но хозяйка и не собиралась соображать насчет угощения, и с довольной улыбкой кивнула головой.

— Нина, мне предложили работать внештатным инструктором в «Диане», у меня куча знакомых в секциях, в руководстве, вот и Ирина — знаете? — главбух попросила зайти узнать, не заболели ли?

— Нет-нет, все хорошо, передайте Ирине спасибо за заботу, я не заболела, даже наоборот…

— Выздоровели? — наивно спросила я. Эта тетка начала меня бесить.

— Нет, просто я… — Она замялась и даже чуть-чуть покраснела — честно! — потом вздохнула, взмахнула рукой и выпалила: — Я замуж собираюсь, вот!

— Поздравляю! — с ударением произнесла я, а про себя тут же отметила: Нине сейчас точно не до Попова, а жаль — удобная была версия. Так не хотелось в Радищево переться, а придется, Танечка.

— Ну, мне, наверное, пора, — сказала я и стала выбираться из недр дивана.

— Да посидите еще, Татьяна! А вообще-то нет, идемте на кухню. — Нину прорвало, сейчас на мою голову просто обрушится куча эмоций и ненужной информации. Я встала и, стараясь выдерживать гримасу поприветливее, пошла за хозяйкой.

Моднявая кухня — металл и дерево, хороший кофе, ужасное бабское ля-ля минут на сорок.

Вышла я от Нины с распухшей головой, по дороге наступив на ухо Малышу, чего он и не заметил. Как ни трясла головой на лестнице, а все равно вертелось никчемное: он помоложе будет, ах, жизнь трудную прожил, ах, дочка без ума — даже ревную (хи-хи), ах, звоните, ах, приглашаю.