Марина Серова - Никаких следов

— Вы знаете, после смерти Александра Ивановича, это Надин папа, мы с Надей почти не общались, да и до смерти у нас были не самые лучшие отношения. — Честно говоря, я была несколько удивлена такой откровенностью, обычно подобные люди стремятся не выносить сор из избы, но, видимо, в милиции ее уже достали настолько, что она не считала нужным скрывать подобные сложности семейных отношений. — Надя была папина дочка. Они друг в друге души не чаяли.

— Значит, вы не знали, что Костя и Надя собирались пожениться?

— Нет, не знала. — Ольга Петровна провела рукой по лбу, словно утирая несуществующий пот, и добавила: — Или не хотела знать.

— Ольга Петровна, в последнее время вы не ссорились с дочерью?

Мне пришла в голову безумная мысль, а что, если испробовать испытанный метод моей знаменитой американской коллеги Джессики Флетчер? Попробовать спровоцировать ее на откровенное признание с помощью липовых улик. Шансы, конечно, хреноватые, но искушение было настолько велико, что я не смогла отказать себе в этом сомнительном удовольствии. Придумать ложные улики труда для меня не составило, и, не дожидаясь ответа, я выпалила прямо в лоб:

— За что вы убили вашу дочь?! У меня есть неопровержимые доказательства, доказывающие вашу виновность.

— Что, простите? — едва слышно промолвила Ольга Петровна и побагровела.

Я ожидала чего угодно: деланного непонимания, слезной истерики, обиды, праведного негодования, оправданий, даже катания по полу и топания ногами, но то, что последовало за моими словами, раз и навсегда отбило у меня охоту пользоваться опытом своих зарубежных коллег.

Прежде чем я успела хоть как-то среагировать, Ольга Петровна тяжело, неумело, открытой ладонью ударила меня по лицу. Я настолько не ожидала этого, что даже не успела отвести руку. Несмотря на мои потрясение и растерянность, второй удар не достиг цели. Мне стоило большого труда подавить в себе доведенную до автоматизма привычку и не ответить ей тем же.

— Убирайтесь вон! — устало сказала Ольга Петровна и опустилась в кресло.

Я пулей вылетела из квартиры. И опомнилась уже только на улице. Я достала из сумочки пудреницу и попыталась посредством крохотного зеркальца оценить ущерб, нанесенный моей левой щеке. На ней в пол-лица красовался красный отпечаток ладони Ольги Петровны. Да, Танечка, это тебе не Америка, ведь и покалечить могли.

Что же я за дура такая! Взбрела в голову блажь, давай теперь всем без разбору обвинения предъявлять. Надо бы тебе, Таня, к психиатру наведаться. А пока хватит дурью маяться, пойдем-ка к Наде на квартиру и продолжим заниматься делом полезным. Не все ж тебе доводить до инфаркта старых женщин, надо и пользу приносить отечеству. Тем более что общение со старыми женщинами чревато, как говорят военные, боком.

Запудрив по возможности красное пятно, я поймала такси и добралась до квартиры Нади.

Решила не лениться и занялась просмотром оставшихся в шкафу и столе бесчисленных кип бумаги.

Перекладывание папок в столе заняло у меня добрых два часа, но не дало абсолютно никакого результата. Когда я уже собиралась закончить осмотр стола, мое внимание привлекла странная штука в самом нижнем ящике. Я извлекла ее на свет божий и принялась разглядывать. Это была какая-то штуковина величиной с две сигаретные пачки. На ее поверхности были прорезаны желобки загадочного для меня назначения, на дне которых я обнаружила мельчайшие капли какой-то жидкости. Каким-то шестым чувством я поняла, что эта непонятная штука может мне чем-нибудь помочь, поэтому я еще раз осмотрела ее и положила на стол.

Под загадочной штукой на самом дне ящика оказалась еще одна папка. Я вынула ее и тоже положила на стол. В отличие от остальных папок на этой не было ярлычка, вернее, он когда-то на ней был, но его сорвали. Остались только клочки бумаги да следы клея. Папка была тоньше остальных. Листы в ней, видимо, были каким-то описанием или руководством к эксплуатации, так как написаны были почти человеческим языком, хотя я все равно ничего не поняла. Не было ни одного чертежа, ни одной формулы.

Закрыв папку, я положила ее рядом со штуковиной и вынула третий предмет, обнаруженный мной в ящике. Это была какая-то металлическая штуковина толщиной чуть больше спички и длиной примерно со спичечный коробок. Разглядев ее поближе, я обнаружила, что это жестяная коробочка с тонюсенькими стенками. На ней были следы жидкости, видимо, той же, что и на первой штуке. По всей поверхности металла были видны следы сварки — маленькие оплавленные шарики металла. Коробочка заняла свое место рядом с папкой и непонятной штуковиной. Еще раз осмотрев свои находки, я, недолго думая, оставила их и продолжила осмотр.

В течение последних трех часов я перерыла сверху донизу всю квартиру, но это ничего мне не дало, кроме пыльной рубашки и порванных на коленке джинсов.

Закончив обыск, пошла на кухню и сделала себе чашку чаю. Попивая горячий чай, я размышляла над тем, как мне выяснить назначение всех тех вещей, что я обнаружила в нижнем ящике стола. Конечно, можно было отнести их в милицию и отдать экспертам, но это, во-первых, займет кучу времени, а во-вторых, мне не хотелось раньше времени открывать перед ними свои карты. Поэтому нужно было отыскать человека на стороне.

Во время осмотра квартиры я обнаружила в одном из шкафов небольшой бумажный пакет. В него-то и сложила свои трофеи. Покончив с упаковкой вещей, я взяла со стола ключи от квартиры и бумажку с адресами, которую оставил Константин, и вышла из квартиры.

Я решила отправиться в университет, но не затем, чтобы отыскать Надиных подружек, а для того, чтобы найти какого-нибудь человека, который мог бы мне помочь разобраться с моими таинственными находками. Поколебавшись немного, я отправилась на физический факультет. Физический, в отличие от остального университета, располагался в здании новой постройки — полностью стеклянная коробка высотой с девятиэтажный дом.

Помотавшись немного по коридорам, я натолкнулась на какого-то очкарика, который поинтересовался, что я ищу. Это было очень кстати, я уже устала слоняться по узким университетским коридорам.

— Сама не знаю! — ответила я совершенно искренне. — Мне нужна помощь.

— В чем именно вам требуется помощь? — Очкарик запустил пятерню в свою огромную шевелюру.

— Мне нужен кто-нибудь, кто разбирался бы в технике.

— Ну я немного разбираюсь в технике.

— Тогда вы, может быть, объясните мне, что означают вот эти вещи? — я протянула ему бумажный пакет со своими находками.

Он заглянул в пакет и, поправив очки, сказал:

— Давайте зайдем ко мне в лабораторию, может быть, я вам чем-нибудь помогу.

Я согласилась, и очкарик провел меня в лабораторию, которая оказалась маленькой длинной комнатой, заваленной всякими приборами. Я села на предложенный мне пыльный стул и попросила разрешения закурить.