Марина Серова - Нежный зверь

Я, как истинный журналист, чувствующий «жареный фактик», насторожилась и клещами вцепилась в Коршунова.

— Расскажите, пожалуйста, подробнее. Ведь это — та самая интрига, которую можно использовать! — По всей видимости, Тимур Парамонович заражался моим энтузиазмом, глаза его остро заблестели, а я продолжила мысль: — Ведь рядом с нечистоплотностью фирмы «Мотор» ваша самоотверженность станет еще более выпуклой и заметной!

И тут я услышала историю, уже мне известную, — как водитель разбил груз и разбился сам. Причем Коршунов с такой обидой на мир излагал все факты! Бедненький, никто его не любит, не ценит, и вообще — нет в мире справедливости.

— А вы случайно не знаете, кто был непосредственным виновником этой аварии?

— Я слышал, что послал недостаточно опытного водителя Илья Станиславович Курский, человек, с которым я и подписал контракт.

— Вот как!.. — глубокомысленно протянула я. — А что же произошло после того, как груз исчез? Вам выплатили компенсацию?

— Нет, — кратко ответил Коршунов.

Я удивленно вскинула брови, готовя возмущенную тираду. Но он продолжил:

— Мы заключили контракт, в котором указывались такие условия. Я должен был оплатить груз по факту его прибытия, а закупкой занимались курьеры из фирмы «Мотор», поэтому компенсация мне не полагалась.

— И вы до сих пор сотрудничаете с этой фирмой? — с умеренным любопытством спросила я.

— Нет, конечно, — почти фальцетом воскликнул Тимур Парамонович, спеша излить свое возмущение. — Разумеется, после того, как меня подвели, я порвал контракт с этой фирмой. И ни в какие контакты с ней больше не входил. Когда человека подводят один раз — его обязательно подведут и во второй.

— А вы виделись с… господином Курским после той катастрофы? — поинтересовалась я.

— Только когда расторгнул контракт, а больше нет, — ответил Коршунов небрежно.

За его пренебрежительным тоном мне послышалось что-то странное, необъяснимое. Не знаю, что, но все же… И я спросила, прибегнув к уже отработанному приему:

— Не могла я вас видеть в этот понедельник, поздно вечером, в центре города? В одном из магазинов, если не ошибаюсь?

— Нет, боюсь, что нет, — покачал головой Тимур Парамонович, и солнечный свет забликовал на его розовой лысине. — В понедельник и вторник я отмечал удачное заключение сделки, поэтому, собственно, и болею, — зардевшись, как красна девица, и опустив глаза долу, кокетливо признался Коршунов.

Я расспросила, с кем же была заключена сделка, и узнала название фирмы. Потом выяснила, каким же образом проходило «отмечание». Коршунов скромно признался, что «не хочет отрываться от народа», поэтому праздновал с соседями. То есть со слесарями, вспомнив слова нахального парнишки, перевела для себя я. После чего сочла возможным распрощаться с Тимуром Парамоновичем.

Я с искренним наслаждением покинула его квартиру и его самого, желая никогда в жизни больше не видеть тапочек-поросят на волосатых мужских ногах. И побрела искать слесарей.

Выходя из подъезда, я вспомнила еще кое о чем и набрала на мобильнике номер фирмы, с которой Коршунов заключил сделку. Или сказал, что заключил. Но оказалось, по этому пункту Тимур Парамонович не лгал — он и в самом деле заключил блистательный контракт с одним из крупнейших тарасовских супермаркетов на поставку продуктов питания из Москвы. И мне подтвердили это.

Выйдя из подъезда, я огляделась. Кучку местных пьянчуг я увидела сразу же. Мужики сидели за столом, сколоченным из занозистых досок, на лавочках, и, невзирая на морозец, пили водку. При этом шумно общались между собой.

Я подошла к ним и небрежно бросила:

— Добрый день.

Мужик, сидевший на лавочке с краю, в потрепанной ушанке и пятнистом армейском бушлате, молча подвинулся и кивнул. Я присела, рассматривая остальных членов этой очаровательной компании. Симпатяги подобрались, как один! Заросшие щетиной физиономии изящно декорированы сине-желто-лиловыми синяками. Глаза алчно блистают, когда взгляд падает на бутылку, стоящую в середине стола.

Мне так же молча налили водки в не слишком чистый стакан, и я покорно поднесла бившую в нос алкогольным запахом жидкость к губам. Не выпить оказалось невозможно, потому как мужики подозрительно взирали на меня. Проверка на вшивость называется. Если выпью — свой человек, со мной можно иметь дело. Если же нет — значит, брезгую, и тогда «до свидания, девушка». Ну что оставалось делать?

Я вспомнила, что «антиполицай» у меня еще остался, и с покорностью судьбе залпом выпила обжигающую жидкость. Один из мужиков тут же вручил мне сморщенный огурец, но я помотала головой, пытаясь отдышаться, и выудила из кармана сигарету. Водка обжигающим теплом растеклась по телу, и декабрьский холод уже не замечался. Я закурила и улыбнулась в ответ на обращенные ко мне ухмылки.

— Ты кто? — поинтересовался мужик.

— Я Таня, — ответила я так, будто это совершенно ясно и не нуждается в уточнениях.

— А че надо?

— Да вот, слышала, вы общаетесь с Тимуром Коршуновым, — слабо улыбнулась я, глубоко затягиваясь.

— Ну и чего? — пожал плечами все тот же тип.

— Он в понедельник вечером был с какой-то бабой, сама видела, — буркнула я обиженно.

— Какая баба? — все хором произнесли эту коротенькую фразу, и физиономии выразили высшую стадию ошаления.

И тут я услышала, что Коршунов говорил чистую правду — они пили.

— Сначала тут сидели, потом там, — мужик с синяком под левым глазом кивнул в сторону «Закусочной Гаврилова», видневшейся в стороне. — Никаких баб с нами не было.

— А чего тебя это интересует? — подозрительно уставился на меня мужик в бушлате и ушанке.

Ну надо же, с пьяным сознанием, а сообразил, что такие вопросы достаточно странны!

— Да люблю я его! — с надрывом высказалась я. И подумала: если судьба сведет меня с Коршуновым еще раз, объясню, что это лишь один из журналистских приемов.

Мужиков такое объяснение вполне удовлетворило, и они начали меня успокаивать. В духе «люби лучше нас, хочешь — всех сразу, хочешь — по очереди!». Послушав их сомнительные рассуждения и комплименты еще пару минут, я поспешно ретировалась.

Добежав до закусочной, расспросила еще и там и выяснила, что Коршунов в самом деле всю ночь с понедельника на вторник просидел у них. Вместе со слесарями. Сначала у них, потом рядом с забегаловкой.

Значит, господин Коршунов здесь ни при чем. Чудесно, одна версия отпала сама собой. Правда, для проверки алиби подозреваемого пришлось выпить гадкой халявной водки, но это уже издержки профессии.

Вернувшись наконец к машине, я увидела, что моя «девятка» стоит нетронутая, снег аккуратненько сметен с лобового стекла, а добровольный сторож в пуховичке верно сидит на корточках рядышком. Он вскинулся при моем появлении и заявил гордо: