Марина Серова - Надежду убивают первой

— Мурашкина, пожалуйста. Валерий Яковлевич? Я на месте. Жду вас внизу.

Я облегченно вздохнула. Молодец, Олежка!

— Чему обязан? — сухо поинтересовался Мурашкин.

— Не хочу говорить умных предисловий, Валерий Яковлевич, скажу конкретно. Здесь такое дело: мы проводим расследование внутри клуба. Причины вам известны. Шума никто поднимать не собирается, и все же, поймите, погиб человек. Погиб не из-за нелепой случайности и не из-за небрежной халатности. Все намного сложнее и трагичнее. Парашют Вениамина Николаевича намеренно повредили.

— Понятно. И чем, собственно, могу…

— Да ничего вам не понятно! Скажу точнее. На ранце спортивного парашюта Брянского очень аккуратно и с первого взгляда незаметно была подрезана лента, прикрывающая люверс. Заостряю ваше внимание на слове «подрезана»!

— Какого черта!.. Что вы хотите этим сказать?

— Не кипятитесь, Валерий Яковлевич. Не стоит играть в кошки-мышки и задавать подобные вопросы. Напротив, я жду ответа от вас.

— От меня? А что я, собственно, должен ответить? Я не имею понятия, кто это сделал и все ли обстоит именно так, как вы говорите. В конце концов, какое вы имеете право задавать мне подобные вопросы? И вообще я на службе, некогда мне заниматься посторонними делами.

— Однако мне казалось, что мы одна команда. Но, возможно, я ошибся. Хочу вас предупредить, Валерий Яковлевич, — то, что милиция по приказу вашего шефа закрыла дело о гибели Брянского, совершенно не играет никакой роли. Существуют вышестоящие инстанции и бесчисленное множество толковых частных детективов.

А вот это ты, Олег, зря! С бесчисленным множеством ты явно погорячился. Вернее, с толковыми детективами!

— Я неправомочен дискутировать на подобные темы. Делайте что хотите.

По-видимому, Мурашкин таким образом собирался закончить тягостную для него беседу и уже сделал несколько шагов, когда в звукоулавливающем устройстве довольно громко раздался окрик Олега:

— Не делайте глупостей, Валерий Яковлевич! Ножичек-то ваш видели! И можете не сомневаться, свидетели молчать не будут.

— Что?! Да как вы смеете! Вы хотя бы отдаете отчет своим словам?.. — Мурашкин, похоже, так разнервничался, что его голос, и без того малоприятный, стал походить на скрежет острого предмета по стеклу.

— В таком случае объяснитесь, — спокойно произнес Олег.

— Напрасно вы так, — агрессивный настрой в голосе Мурашкина заметно поубавился. — Не там вы преступника ищете. Все-таки мы с Леонидом Ивановичем солидные люди, довольно влиятельные фигуры. И чтобы связываться с банальным криминалом — это не про нас.

— Так что это за нож? — не сдавал свою позицию Олег.

— Признаться, не для ваших это ушей, молодой человек, и не мне бы об этом говорить. Ну да ладно. Дело тут вот в чем… Как бы мне сформулировать подипломатичнее? Мой шеф как-то ужинал с одной молодой особой в ресторане. Не буду вдаваться в ненужные подробности о приятном времяпрепровождении шефа, но отмечу, что девушка выразила неописуемый восторг от остро наточенных ножей. Оказалось, дома она с трудом отрезает тупым ножом кусок хлеба. Конечно же, шефу захотелось сделать даме приятный сюрприз. Он приобрел в магазине нож, но с заточкой получилась проблема, так как за всю свою жизнь он ни разу этим не занимался. Шеф попросил меня об услуге, которая, собственно, и заключалась в заточке ножа. Откуда я мог знать, что именно в субботу, когда я принес в клуб этот злосчастный нож, произойдет трагедия? Приехала милиция. Я испугался. Конечно, в то время я ничего не знал о подрезанной ленте ранца. Но надо быть полным кретином, чтобы не догадаться о причине гибели инструктора.

— А девушку зовут Катерина, — то ли заявил, то ли спросил Олег.

— Думаю, вам и без меня хорошо известно, с кем последнее время общался Леонид Иванович.

— Ясно.

— Вот и славненько, — окончательно успокоился Мурашкин. — Единственное, о чем хочу вас попросить, Олег, пусть наш разговор останется в тайне.

Не прощаясь, Мурашкин ушел.

Я вытащила из уха микрофон. Уф! Ну и типчик! Не знаю, убедил ли его рассказ Олега, но вполне может быть, что Мурашкин сказал правду. Особенно если взять во внимание содержимое кейса чиновника — конфеты и шампанское. Разумеется, не стоит исключать из списка подозреваемых ни чиновника, ни его протеже, однако первым делом я всегда ищу мотивы, если, конечно, есть основания подозревать преступление. На первый план, как обычно, всплывает корысть. Нельзя исключать страх, боязнь разоблачения. Находится место для мести и ревности, уязвленного самолюбия. Но если основания подозревать преступление в данном случае есть, то мотивов для его совершения ни у Мурашкина, ни у его шефа я не вижу. Во всяком случае, пока.

С внешней стороны ворот ангара послышались какие-то звуки. Я даже вздрогнула от неожиданности. Странно, столько времени ждала этого момента, а он вдруг застал меня врасплох. Ворота распахнулись. Тяжелыми шагами в строение вошел Костин.

Я стояла в проходе, на самом виду, но он прошел мимо, не замечая моего присутствия. Остановившись у «Ми-8», он поднял вверх руки и приложил ладони к корпусу машины, потом прижался к нему щекой и какое-то время стоял неподвижно.

Я вышла из-за стеллажей, намеренно громко ступая.

Костин обернулся.

— Таня? Не знал, что вы придете. Я ведь отменил сегодня тренировки.

Надо же, так увлекся доставшимся от Брянского вертолетом, что даже не врубился, откуда я здесь! Притаился, как клоп за старыми обоями, выждал момент, прыг — и вбуравился, впился в ничего не подозревающую жертву. Раздулся от чужой крови до таких размеров, что мама не горюй! А теперь не нарадуется достигнутой цели.

— Никуда не денешься. Работа у меня такая! — строго ответила я.

— О чем вы, Танечка?

Я достала из сумочки свою лицензию и протянула ее Костину. Тот принялся внимательно изучать документ, а я наблюдала за его реакцией. На лице толстяка мгновенно отразилась гамма чувств, где были сомнение, любопытство и много чего еще, но доминировало над всем этим букетом откровенное разочарование.

— И что же вас, Танечка, интересует? — продолжая называть меня по имени без отчества, спросил Костин. — Трагедия с Брянским?

— Угадали. А разговор у нас с вами, Дмитрий Алексеевич, будет серьезный и, по-видимому, не очень короткий, так что не лучше ли нам перейти в ваш кабинет?

— Как вам удобнее, Таня.

Мы без разговоров одолели расстояние от ангара до клуба и устроились в кабинете Костина. Хозяин «Голубых далей» держался спокойно, ничем не выдавая своих эмоций, даже казался вполне безопасным.

— Так чем я могу вам помочь? — первым начал разговор Костин.

— Поможете, если объясните, чем вам мешал Брянский?