Глафира Глебова - Встретимся в аду. История, которая потрясла мир

Но потом Ренци горько пожалела о своем поступке… Ведь она убила своего единственного сына, пусть и плохого, но единственного. Кровинушку свою, плоть от плоти своей. Теперь рядом с ней не будет ни одной родственной души. Можно было его напоить снотворным, а затем сдать в психиатрическую клинику и сказать врачам, что ее сыну на почве неумеренного потребления алкоголя везде мерещатся гробы и мертвецы. И врачи легко определили бы у него алкогольный делирий, а в простонародье — «белую горячку». А после больницы никто бы уже не поверил словам Лоренцо о трупах в особняке и маниакальной матери.

Да, можно было так поступить Вере, но… ее первые эмоции, самые сильные и волнующие, определили роковое развитие событий.

Мадам Ренци погоревала, поплакала и купила Лоренцо цинковый гроб, и ночью лично сам владелец похоронного бюро со своим сыном доставили его в особняк. Это был эксклюзивный и экстренный заказ. Гробовщики привели в порядок покойника, набальзамировали, надели на него хороший костюм, уложили в гроб и перетащили в подвал. Вера щедро заплатила отцу и сыну. Владелец похоронного бюро умел держать язык за зубами и сам доставлял гробы и занимался покойниками странной богачки. Поэтому маньячка с ним долго и сотрудничала, не скупясь ни на какие деньги и чаевые.

…Спустя месяц Вера поехала в родной Беркерекуль, чтобы отметить годовщину смерти отца. Начала она траурную церемонию с посещения католического кладбища. Вместе с ней прибыли ее мать и с десяток знакомых и дальних родственников.

На могиле, где был похоронен ее отец, стояла статуя ангела с крыльями из белого мрамора. Руки ангела заботливо обнимали мраморную плиту, на которой были высечены имя, фамилия, дата жизни и смерти господина Вегвари. И краткая, но емкая эпитафия: «Скорбим и помним». Огромные желтые сосны застыли за памятником, будто в траурной вечной процессии. Их запашистые игольчатые лапы тихо перебирал слабый ветерок. Звенела невероятная тишина. Пахло хвоей и осенью.

Вера возложила цветы к могиле, перекрестилась и застыла в скорбном молчании.

— Здравствуй, Андраш, — поприветствовала памятник госпожа Вегвари. — Это я — твоя ненаглядная Агнешка. Вот сегодня твоя любимая дочка Верочка приехала тебя навестить.

Госпожа Вегвари тоже положила цветы к подножью мраморной плиты.

— Да, жаль отца, — горестно сказала Вера.

— Он так тебя обожал, — откликнулась ее мать.

Вера печально усмехнулась.

— Да, очень обожал. Помню, ремнем и зонтиком лупил, да так, что я не могла на задницу сесть потом.

— Это чтобы ты умнее стала. И ведь стала. Жаль, что твои мужья живут недолго. Мрут, как мухи. Не собираешься ли ты, доченька, в третий раз выйти замуж?

— Нет, мне и двоих мужей хватило. Мне проще одной жить и не зависеть от кого-то. А так переспать… У меня есть куча поклонников, так что от мужского внимания я не страдаю.

— А как там Лоренцо?

— Нормально, — солгала Вера. — Я редко его вижу, он живет у одной девицы.

— Жениться он еще не собирается?

— Пока нет. И я думаю, вряд ли женится.

— Почему?

— Он несерьезный, ему лишь бы развлекаться, какая там семья.

— Ясно… А теперь поедем домой, там стол накрыт, помянем отца.

Все пошли к автобусу, а госпожа Вегвари на минуту задержалась и прочитала молитву:

— Умоляю Тебя, Боже, смилуйся над душами всех, которых угодно было Тебе призвать предо мною, прими их в место вечного покоя Твоего, особенно же душу, которая на земле была мне столь дорога и теперь нуждается в Твоей помощи. Позволь мне встретиться с ней в небе и помоги счастливо перейти ту минуту, которая соединит меня с нею навеки. Умоляю Тебя об этой благодати ради заслуг Иисуса Христа, Господа нашего. Аминь.

…На следующий день Вера решилась прогуляться по городу, так сказать, «вспомнить молодость». Она сразу ощутила нас себе повышенное внимание горожан. Многие мужчины и особенно женщины оборачивались в ее сторону. Кто с восхищением, кто с завистью. Для них было вполне очевидно, что эта красивая, элегантная и одетая по последней моде дама нездешняя. Так здесь не одеваются и не красятся. И не ходят такой надменной походкой. Ясно, что эта фифа — столичная штучка!

Проходя мимо одного дома, Вера остановилась, и сердце ее сжалось от приятных воспоминаний. Этот дом когда-то принадлежал ее первой любви — Никки, вернее, его родителям. Здесь она жила две недели и сутками напролет занималась любовью с Никки. Ах, какое чудесное время было! За окном падал пушистый снег, а они валялись в теплой постели. Пили кофе и уже курили. Ей было тогда всего шестнадцать лет! Интересно знать, кто сейчас здесь обитает? Может, Никки в какой-то момент вернулся в отчий дом?

Мадам Ренци постучалась в дверь, ее открыла какая-то девочка лет десяти. Увидев хорошо одетую и красивую даму, она невольно растерялась.

— Вам кого, тетенька? — робко пролепетал ребенок, тем не менее с немым восторгом рассматривая платье, макияж и прическу незнакомой дамы.

— А Никола Ракитич здесь живет?

— Нет, мы здесь живем — семья Джорджеску.

— А старые хозяева куда подевались?

— Умерли.

— А сын их не возвращался?

— Не-а…

— Хорошо… ну, до свидания, девочка.

— До свидания, тетенька…

Дверь затворилась. А через несколько секунд личико девочки появилось в окне. Она продолжала с любопытством рассматривать элегантную даму. Таких тетенек ребенок видел только в кино. Явно она не из Беркерекуля.

Вера, заметив «прилипшую» к окну девочку, невольно улыбнулась, и ей вдруг захотелось дойти до приюта Святого митрополита Дософтея, куда она в свое время отдала своего первенца. Забрал ли его Никки оттуда или нет?

Вера дошла до приюта, нашла директрису и переговорила с ней. Выяснилось что ребенка забрал в 1919 году мужчина, который представился ее родным отцом. И, кажется, этот мужчина навсегда уехал из города, поэтому судьба ребенка неизвестна до сих пор. Имени малыша никто из персонала не помнит, ведь это так давно уже было.

Погрустневшая Вера вышла из приюта и задумалась…

Тогда, когда они в последний раз встретились, он говорил что работает грузиком в порту Констанцы. Может, съездить туда, разыскать и посмотреть на сына? А впрочем… к чему все это? Лишние хлопоты и потеря времени. Просто сердце размякло. Ностальгия одним словом, ностальгия… Будь она неладна!.. Вот приедет она в Бухарест и познакомится с новым ухажером. И все забудет. И Беркерекул, и мать, и Никки, и безымянного сына. И все у нее будет в порядке.

Вера принудила себя улыбнуться, но предательская слеза скатилась по нарумяненной щеке. И Ренци ее быстро смахнула.

1947 год, Бухарест, Румыния

Юдит Диметреску выглянула из-за угла…