Лариса Соболева - Гробница вервольфа

– Не отдам.

– Отдайте. Возможно, она улика.

– Я же сказала – не отдам. И кончим на том.

– Маргарита Аристарховна! – повысил голос Суров. – Вы… вы мешаете следствию!

– Милый Александр Иванович, – остановилась Марго в темном коридоре и повернулась к нему. – Этому следствию нельзя помешать, ибо оно ничего не делает. Уж который по счету труп, а пристав даже цели преступника не знает. Ему бы поспрашивать людей, тех же крестьян, а не относиться к ним с пренебрежением.

– Вы не знаете, он, может, и расспрашивал.

– В таком случае должен знать то, что известно нам.

– Отдайте пуговицу!

– Ни за что.

– Вы не имеете права…

– Не имею, – согласилась Марго. – Ну и что?

Суров негодовал и не находил определения такому ее поведению, к которому ни одно прилагательное не приставишь. Нет, приставишь: чудовищное поведение – Маргарита Аристарховна (графиня!) украла пуговицу! Он заходил по коридору туда-сюда и беззвучно ругался. Сразу видно – мадам не пороли в детстве и не научили нести ответственность за поступки. Он подлетел к Марго так близко, что едва не коснулся носом ее носа, и процедил:

– Были бы вы моим солдатом, я бы из вас… – и потряс в воздухе кулаком.

– Слава богу, я не ваш солдат. Да будет вам. Я отдам… но не сейчас. Потом. При случае.

Торжество осветило ее личико, она прекрасно понимала, что подполковник не станет с ней драться из-за пуговицы. Марго прошествовала в экипаж, а Суров зло захлопнул дверцу за нею, вскочил в седло. Напротив Марго полулежала мадемуазель с закрытыми глазами.

– Она у нас как второй труп, – сказала Марго презрительно, выставив перед собой ладони. – Мой муж платит ей за обмороки, потому что большую часть времени она проводит в беспамятстве. Надо сказать, чтобы уволил столь нервную мадемуазель.

После ее слов гувернантка открыла вялые глаза и со стоном поднесла кисть руки ко лбу. Англичанка-то, оказывается, неплохо понимала русскую речь.

Подполковник думал, что Марго после убийства доктора откажется играть спектакль. Она не сделала этого – ведь гости приглашены, будет нехорошо лишать их развлечения. Гувернантка пробовала сказаться больной, но Марго проявила жестокость:

– Вы будете играть! Только попробуйте упасть в обморок, я вас уволю и не дам рекомендательных писем!

Перед ужином провели последнюю репетицию, Марго осталась довольна. Христич с Ворониным остались в усадьбе, ведь завтра нужна помощь с утра. После ужина слушали на террасе романсы в исполнении Воронина, которому подпевала Анфиса, отвлекаясь от волнений, связанных с завтрашним днем. Гувернантка дулась, однако аккомпанировала на рояле, когда ее просили. Суров, сидя чуть позади Марго, подался к ней:

– Вы слишком строги к мадемуазель. У нее чувствительная натура.

– С чувствительной натурой не нужно работать, – слегка повернув к нему голову, категорично заявила графиня и зашептала: – Когда все улягутся, приходите в купальню. Там нам не помешают.

– Вы надумали опять следить за братом? – ужаснулся он. – Увольте, я более не стану грести на тот берег даже под страхом того, что вы рассердитесь навсегда.

– С чего вы взяли, что я хочу следить за братом? – смерила его Марго удивленным взглядом. – Про него мне все известно. Вы придете?

– Приду-с, – пообещал он.

Суров заподозрил, что у нее созрел какой-то новый план, и решил: ему лучше быть в курсе ее намерений. Подполковник недоумевал: как муж отпустил Марго? Зная характер женщины, ее следует держать под замком.

Один Уваров не принимал участия в посиделках, а в задумчивости то ходил по лужайке, то стоял у колонны, покусывая травинку. Марго, исподволь наблюдавшая за ним, позвала подполковника:

– Вам не кажется, что мой брат мечтает прогнать нас с террасы?

– Хм, вполне объяснимо, сударыня, он ведь влюблен.

– Влюблен? – оглянулась Марго. – Я ему не завидую. Породниться с таким ужасным семейством – что может быть хуже?

– Безответная любовь, сударыня, – дал заключение Суров.

– А у вас что, есть подобный опыт?

– К счастью, нет. Хотя, судя по всему, у Мишеля с мадемуазель Шарлоттой полное согласие.

– Надобно еще получить согласие герцогини, ее спесь не удовлетворится графским титулом.

– Вы никак женить надумали брата? – прыснул Суров.

– Почему нет? Ему тридцать два года, карьеру делать он не собирается… Отчего ж ему не жениться? Шарлотта мне понравилась в отличие от матери.

– А мнение Мишеля вас по сему поводу не интересует?

– Пустое. Он только рад будет, когда я объявлю ему о своем… – Марго осеклась, не найдя подходящего слова.

– Решении? – подсказал Суров.

– Решать будет он, а я посоветую.

– Вы зовете меня в купальню, чтобы обговорить, как Мишеля натолкнуть на мысль сделать мадемуазель Шарлотте предложение?

– Совсем по другому поводу.

Она заинтриговала его, но до назначенного часа осталось недолго ждать.

Дом затих. В окружающий покой привносили немного света фонари у террасы, горевшие всю ночь, а темноту углубляло озеро, пахнущее водорослями. Суров курил трубку, стоя у воды и наслаждаясь прохладой, затем вошел в купальню, на ощупь нашел плетеное кресло. Ждал недолго.

– Как здесь темно… – были первые слова Марго, когда она вошла.

– Зажечь фонарь?

– Скоро брат поплывет к своей Шарлотте, заметит нас, подумает бог знает что. Идите ко мне и садитесь рядом, Александр Иванович. (Он пересел на лавку у стены, где устроилась Марго.) Провалился наш план с доктором.

– Планы, Маргарита Аристарховна, только у вас, – внес уточнение Суров. – Замечу: безумные планы. А я при вас в качестве охраны состою, потому планов не строю.

– К чему этот ваш тон? Я с вами как с другом, а вы… Впрочем, оставим спор. Что вы думаете по поводу убийства доктора?

– Вы поступили очень дурно, не отдав пуговицу.

– Ой, да знаю я! – отмахнулась графиня на манер простых женщин. – Вы видели раны на шее доктора?

– Разумеется. Весьма глубоки. А на подбородке, коль заметили, царапина.

– Заметила, – хвастливо заявила она. – Знаете, как я себе представляю убийство? К доктору пришел тот человек, которому он вынул пулю…

– С чего вы решили, что доктора убил непременно тот человек?

– А вы слышали, что сказал Ардальон? У доктора не было врагов! Кроме одного – которого он мог узнать и узнал бы, увидев его.

– Есть завистники, – возразил Суров. – Среди докторов.

– А вы не учли, как убит доктор. Тем же способом, что и остальные жертвы! Кроме того, пристав сказал, что расстояние меж ранами у всех равное, значит, удар наносит одна рука и одним предметом!

– Вы хотите сказать – оружием? – поправил он.

– Да что же это за оружие такое? Шилом одинаковые раны не нанесешь, согласны? Я хотела вас спросить: есть оружие из двух шил? Чтобы вот так были?