Лариса Соболева - Гробница вервольфа

Всем места не хватило, несколько офицеров сказали, что не прочь и постоять. Марго вышла на импровизированную сцену:

– Господа, мы выносим на ваш суд наш водевиль. В главной роли выступит мадемуазель Анфиса, это ее дебют, поэтому не судите строго. Итак, начинаем…

Зрители оказались снисходительны, каждый выход и уход артистов-любителей сопровождали аплодисментами, смеялись над проделками девицы, представляющейся гусаром. Анфиса блистала. Марго играла вторую героиню в паре с Ворониным и, разумеется, пользовалась успехом. Денщик Сурова единственный не волновался, рассказывал текст, закатывая глаза к потолку террасы, словно там читал свою роль.

Уваров видел одну Шарлотту, ее реакция была настолько непосредственной, что Мишель забывал вступить вовремя. Шарлотта смеялась и плакала, закрывала лицо руками в перчатках и наблюдала за действием сквозь пальцы. Она забыла, что кругом чужие люди, которые должны составить мнение о ней, ее оно нисколько не заботило. Шарлотта была поглощена страстями на террасе, наивно верила в то, что там происходило.

Овации артисты заслужили, кланялись с полчаса, слыша возгласы:

– Браво! Шарман! Изумительно!

Анфисе молодой офицер преподнес букет, явно срезав цветы с клумбы перед парадным въездом в усадьбу. Суров поднес огромный букет Марго (он купил розы в городе, куда ездил днем). Потом всех ждал ужин в столовой, офицеры помогли перенести стулья. Обстановка была непринужденной, много смеялись, в чем Суров видел заслугу Марго, которая умела создать настроение. А после ужина устроили танцы на террасе, откуда убрали «декорации». По клавишам рояля отчаянно била мадемуазель Каролина, ее сменяли Христич или Воронин.

– Разрешите вас пригласить на тур вальса, сударыня, – щелкнул каблуками Суров перед Марго.

Закрутились, завертелись. Она поинтересовалась:

– Как, по-вашему, вечер удался?

– Еще бы! Все довольны.

– Кроме трех воронов. Вы заметили, с каким презрением они взирают на все вокруг?

– Маргарита Аристарховна, после поговорим о них. Я приглашаю вас на следующий танец.

– С удовольствием. Вы прекрасно танцуете.

Уваров, уже без бороды, усов и седины, шел с Шарлоттой по берегу, поглядывая на танцующих. Конечно, он пригласил ее, но услышал:

– Я не умею.

– Как? Такого быть не может!

Казалось немыслимым, что девушка из благородной семьи не умеет танцевать. Даже Анфиса кружилась то с одним кавалером, то с другим, а она из простых.

– Меня никто не учил, да и негде было танцевать, – призналась Шарлотта, не застыдившись своего неумения.

– Я вас обязательно научу, – пообещал он.

– Сколько людей… Все такие разные. Вон тот господин, толстенький и маленький, спал, когда вы разыгрывали пьесу, а сейчас танцует. А та некрасивая дама в палевом платье хочет, чтобы ее пригласили, да только никто не приглашает, мне ее жаль…

Внимание Шарлотты привлекло нечто особое – она остановилась, умолкнув на полуслове и, кажется, забыв об Уварове. Мишель напомнил о себе вопросом:

– На кого вы теперь смотрите?

– На вашу сестру и подполковника. – Девушка не отводила от них глаз.

– Вы находите их особенными?

– Да. Он любит вашу сестру.

– Суров? – глянул на друга Уваров, стараясь рассмотреть то, что видела Шарлотта, но он не был столь проницательным, как она. – Вы ошибаетесь.

– Нет, не ошибаюсь. Ваша сестра замужем?

– Почти семь лет.

– Бедная…

– Почему же? – рассмеялся Уваров. – Она как раз состоятельная женщина.

– Я не о той бедности, которая случается без денег. Она тоже любит подполковника, и в ее положении ей предстоят тяжкие испытания.

– Да откуда вы взяли? – Невольно его тон окрасила насмешка.

– А разве вы не видите? Посмотрите, как они танцуют, как смотрят друг на друга. Для них ничего не существует, кроме их самих. Два красивых и любящих человека обязательно должны быть вместе. И будут, поверьте. Только они еще об этом не догадываются.

Уваров снова перевел взгляд на них и уловил в танцующей паре нечто летучее, окружившее ее потаенным смыслом, хотя ничего между ними не происходило. Этого только недоставало! Легкий флирт – куда ни шло, но серьезные чувства ни к чему хорошему не приведут, особенно Марго.

– Только не вмешивайтесь, Мишенька, – дотронулась до его руки Шарлотта, угадав, о чем Уваров думал. – Бесполезно. Вы не отдалите их друга от друга, а приблизите. Скорее они отдалятся от вас. Оставьте их им. Обещайте, что не станете докучать сестре и другу нравоучениями…

Уваров был изумлен. Может быть, она, находясь под впечатлением первого выхода на люди, слишком обостренно и чувственно воспринимает окружающее? Мысль немного успокоила, он сказал:

– Обещаю. Но… Коль вы умеете заглядывать в душу, то что обо мне скажете?

– Ничего. – Наконец Шарлотта посмотрела и на него.

– Как же так? – В его тоне появилась легкая, неоскорбительная насмешка. – Вы распознали Марго и Сурова, а меня нет?

– Я не распознавала, я просто чувствую. А вы… вас я так хорошо не вижу. То, что близко, всегда закрыто. Наверное, поэтому близкие люди часто не понимают друг друга.

– Скажите, откуда у вас такие знания? Ведь вы не общались с людьми, у вас не было подруг, вы не знаете, как устроен мир.

– Моими учителями и друзьями были книги. Не всегда опыт приобретается из непосредственного общения, Мишенька, достаточно узнать, что думают умные головы.

После танца Марго, держа под руку Сурова, подошла к де ла Гра и кузену Шарлотты. Позади них находился барон, хлеставший водку так, словно пил последний раз в жизни. Только сейчас Марго заметила, что возраст у всех троих примерно один, да и разглядела их лучше. Барон высок и статен, как его сестра герцогиня, с такими же острыми чертами лица, но более крупным носом, похожим на клюв коршуна. Баронет, пожалуй, даже красив, если не учитывать заносчивого взгляда, который культурный человек не может иметь. Уголки его губ были презрительно опущены вниз, что тоже придавало ему отталкивающий вид.

– Господа, как вам водевиль? – начала Марго светскую беседу, ведь обойти вниманием гостей нельзя, однако она преследовала и другие цели.

– Прелестно, – откликнулся барон, выпивая очередную рюмку. Если бы еще и выражение его лица соответствовало слову «прелестно»…

– У мадемуазель Анфисы несомненный дар, – сказал де ла Гра.

– Согласен, – веско поддержал его фон Левенвольде, словно речь шла не о веселеньком водевиле, а о военном сражении.

– Почему вы не танцуете? – продолжила уделять им внимание Марго.

– От танцев повышается сердцебиение, – ответил за всех де ла Гра.

– Вот как? – изумилась она сугубо практичному взгляду. – А доктор Кольцов советовал двигаться, иначе, говорил он, кровь застаивается. Вы знали доктора Кольцова?