Eкатерина Островская - Упасть еще выше

– В какой жизни? – не понял Зворыкин.

– В общественной. Выяснилось, что вы отказались стать доверенным лицом директора, когда он выставлял свою кандидатуру на выборах в городское законодательное собрание. Сослались при этом на отсутствие свободного времени.

– Так у меня и нет этого времени, а в нашем институте полно людей, которые счастливы были потусоваться с руководством на митингах и встречах!

– Директор института был знаком с Белкановым? – поинтересовалась Лена.

– Нет, – ответил Николай, – я бы знал. На все важные встречи меня обычно приглашают.

– Я думаю, они встречались в других местах, – произнес Валерий Иванович, – иначе как объяснить, что ваш институт, имея доли в некоторых ваших патентах, переуступил их Белканову?

– Я этого не знал, – сказал Николай.

– А честный бизнесмен даже не видел вас и вряд ли помнил фамилию, но когда я встретился с ним и объяснил – он понял, что лучше тихо замять это дело, а если не получится, поискать другие возможности…

– Поэтому мы здесь, – догадалась Лена. – Но, судя по тому, что я услышала, сам Белканов может оказаться ни при чем. Кто-то за что-то вымогал у него деньги. Про тендер он приплел, потому что эта выдумка самому ему показалась очень правдоподобной – может, есть люди, которых он боится настолько, что не уточняет, за что и кому должен передавать пять миллионов евро…

И вдруг она вспомнила:

– А с неким Гребенюком он был знаком?

– Вероятно. Скорее всего, у них были общие дела, но Гребенюк – не первое лицо во всех этих комбинациях.

– Первое лицо – Кондаков, – уверенно заявила Лена, – и есть что-то, что его связывает с Гребенюком. Вернее, кто-то…

Она посмотрела на своего собеседника и продолжила:

– Если вам неприятно, то можем об этом не говорить.

– Вы же и так все знаете, что уж скрывать. Гребенюк был владельцем фирмы, где трудилась моя бывшая жена. Она тогда сказала, что он дал денег для операции Вики без всяких условий, но я-то знал этого человека, видел, как он смотрит на нее… Потом уж она рассказала, как было на самом деле. Рассказала после того, как кто-то, скорее всего сам Гребенюк, сообщил ей, что у меня роман с девушкой – помощницей начальника управления. Это была ложь, но Инна поверила, устроила скандал, с какой-то злобной радостью призналась, что всегда знала, какой я подлец… Ну, и так далее. Я ушел тогда из дома, чтобы не оправдываться. Через какое-то время вернулся. Но ненадолго, потому что вскоре произошло похищение моей дочери и ее подруги. Гребенюк не мог это организовать. Он был трус, и потом, зачем ему так мучить девочек? Кондаков наверняка тоже не организовывал это преступление. Некий олигарх, не вылезавший из Европы, тоже не вникал в подробности. Был кто-то, контролирующий все это, – тот, кто стоял рядом и остался незамеченным. Исполнителей убрали, и ничего выяснить не удалось. Но теперь мне кажется, что этот человек снова появился. Появился не случайно, и он знает вас.

– Меня? – удивилась Лена.

– Вашу семью.

– Тогда получается, что это Пышкин, – проговорил Николай, – в чем я глубоко сомневаюсь. Я очень хорошо его знаю, и ему от меня ничего не надо. Он может меня не любить, общаться со мной по старой памяти, он может быть обидчивым, но вряд ли мстительным и жестоким. К тому же вас он не знал.

– Я действительно познакомился с ним на вашей даче. Но я не о нем говорю. Ведь смерть Риты Ковальчук непонятно кем организована. Даже если ее убили по ошибке, приняв за другую.

– Приняв за меня? – уточнила Лена. – Я думала об этом, но после того на меня никто не покушался… Разве что тот грабитель, которого застрелили.

– Действительно странно, – согласился Валерий Иванович, – но все-таки вы подумайте, кто в последнее время сблизился с вами или искал этого сближения.

Зворыкина пожала плечами:

– Из новых знакомых – только Кадилов. Но мы были знакомы прежде – он преподавал в университете, и я была его студенткой. Теперь он мой начальник. Но профессор – не бандит, не убийца и крупным бизнесом не занимается…

– Максим Максимович – своеобразный человек, – признал Валерий Иванович, – вряд ли он мог пойти на преступление. Но исключать то, что он как-то связан с преступниками, пусть косвенно, нельзя.

– Давайте сменим тему, – попросил Николай. – А если не о чем больше говорить, давайте пить шампанское молча. Вы не против, Ася?

Девушка кивнула и усмехнулась.

Наполнили бокалы. Валерий Иванович поднялся и произнес:

– И все равно без тостов нельзя.

Внезапно зазвучал мобильник Лены.

– Да отключите вы его! – возмутился адвокат.

Но Зворыкина уже ответила на вызов. Прикрыв рукой трубку, она шепнула:

– Это Кадилов.

– Долго жить будет, – усмехнулся Николай, – только что о нем говорили.

Лена вышла в коридор, чтобы не мешать окружающим, почти не сомневаясь, что Максим Максимович будет говорить о работе. Оставшиеся в комнате поставили бокалы на стол. Николай откинулся на спинку кресла и произнес:

– Как много радостей в жизни, которых я прежде не замечал! Окно большое и не под потолком, и без решеток, обои на стенах…

Адвокат ничего не ответил, судя по всему, он пытался услышать, о чем говорит в коридоре Лена. Она вскоре вернулась и объяснила:

– Кадилов интересовался, есть ли у меня заграничный паспорт. Уверяет, что ему предложили прочитать курс лекций в Колумбийском университете. Но он не может оставить работу в клинике, а потому предложил мою кандидатуру, сообщив, что курс будет называться «Либидо и тирания». Университет анонсировал тему, и, ко всеобщему удивлению, уже набралось почти пять сотен желающих посещать эти лекции. Предполагалось, что у меня пара часов в неделю, но, в связи с востребованностью, будет три лекции в неделю. В университете нет факультета психологии, записались в основном студенты факультетов права, социальной работы, общей медицины, а еще студенты колледжа Барнарда и практикующие психоаналитики.

– А какая там зарплата? – поинтересовался Валерий Иванович.

– Я не буду в штате, работать предложено по контракту, как приват-доценту. Все желающие слушать лекции оплачивают весь курс, и большая часть этих средств станет моим гонораром. Кроме того, Кадилов уверял, что курс лекций можно издать книгой и защитить докторскую.

– Ну что ж, приятные новости, – обрадовался адвокат, – на горизонте мировая слава!

Но Лена покачала головой:

– Приятная новость только одна: мой муж на свободе. А в Штаты я не поеду, потому что эта поездка минимум на полгода, а как же я оставлю здесь Колю и сына?

Разговор после этого длился недолго. Валерий Иванович с Асей отправились в смежную квартиру, но не через шкаф, а спустились по лестнице, как полагается. Лена начала убирать со стола, Николай остановил ее: