Татьяна Полякова - Коллекционер пороков и страстей

– Ты имеешь в виду, что взрыв в ее доме был не случайным?

– Этого я не знаю, но она умело им воспользовалась. Кстати, старуха так и жила под своим именем. И о внуке позаботилась заранее, украла у соседки свидетельство о рождении сына, потом Терещенко смог получить по нему паспорт.

– Учительницу они тоже убили?

– В полиции он отказался говорить об этом, а со мной откровенничал. Им нужны были ее деньги. И они заставили ее сказать, где они спрятаны. После этого она им была не нужна. Мальчик вырос и в какой-то момент решил, что бабка для него обуза. Его, кстати, тянуло в этот город. И тянуло убивать. Его жертвами становились случайные люди. В основном женщины. Одной из них была мать моего друга. Бабка Терещенко заподозрила неладное, однажды последовала за ним в этот город. Такая опека ему не понравилась: назад она уже не вернулась.

– Он что, действительно замуровал ее в стене? – с сомнением спросила я.

– Действительно, – пожал плечами Бергман, точно извиняясь.

– И она там до сих пор?

– Нет. Останки обнаружили, пока он был в психушке, но Терещенко об этом не знает. Они не были идентифицированы.

– Это ты их нашел?

– Я. Обратил внимание на его странную привязанность к этому месту, когда следил за ним во время своего расследования. Тщательный обыск принес результат.

– А почему не сообщил в полицию?

Бергман на мгновение задумавшись, пожал плечами.

– Ты же знаешь, я старюсь лишний раз с полицией не связываться. Я был уверен, если Терещенко вдруг окажется на свободе, к бабуле непременно заглянет. Разумеется, если продолжит думать, что старушка все еще там.

– Но он ведь мог… проверить.

– На этот случай я использовал скелет, который был в моей коллекции.

– Да-а, – протянула я. – А еще говорят, что психи не заразные. Будь добр, объясни, почему ты сразу все не рассказал нам?

Бергман пожал плечами:

– Решил, что сам справлюсь.

– Гордыня – один из смертных грехов, – хмыкнул Вадим.

Он пил коньяк, а Димка по моему примеру – чай, и оба до этой минуты в беседе не участвовали.

– Никто не сомневается, что справишься, – кивнула я. – Но если мы команда… в общем, обычно друзьям о своих проблемах рассказывают.

– Учту, – кивнул он, чем окончательно вывел меня из терпения.

– Ты – редкий гад, Джокер. – Вадим едва не подавился коньяком, а Димка замер, не донеся чашку до рта. А я продолжила: – Твоя милая привычка держать всех на расстоянии могла стоить нам слишком дорого. Я почти решила, что ты психопат и убийца. И Дима…

– Ты права, – кивнул Джокер, голос его звучал непривычно мягко. – Я вел себя глупо. И понял это, когда Терещенко позвонил Поэту. Дима был здесь, мы как раз выясняли отношения. Приехал Вадим и очень удивился, не застав тебя в моем доме. Мобильный у тебя был отключен. И вдруг звонок. Нам очень повезло, что мы оказались вместе, ведь он мог позвонить Поэту, когда тот был один. Предупредил бы, что ты погибнешь, если он кому-то сообщит о звонке, Дима кинулся бы спасать тебя в одиночку. И неизвестно, чем бы все закончилось.

– В истории с его девушкой вы разобрались? – все-таки спросила я.

– Разумеется. Еще два года назад, узнав о ее гибели, я провел собственное расследование. – Он взглянул на Димку, словно спрашивал, можно ли продолжать, тот поспешно отвернулся. Бергман расценил это как «делай что хочешь» и продолжил: – Самоубийство не вызывало сомнений. Ее любовник был очень состоятельным человеком, она рассчитывала на шикарную жизнь с ним, а он ее бросил. И она шагнула из окна шестого этажа в тот момент, когда он шел к своей машине.

– Ей бы подождать немного, – хмыкнул Вадим. – Наш Поэт тогда только-только начал бабки заколачивать. Его манера одеваться вводит девушек в заблуждение. Зато есть гарантия, что любят его совершенно бескорыстно.

– Трепло, – отмахнулся Димка.

– Ага. Я думаю, что выражу общее мнение: друзьям следует доверять. Или вовсе их не заводить. Лично я считаю вас друзьями. Надеюсь, вы тоже. Предлагаю завязать с болтовней и выпить. Потопали, – кивнул он Димке. – Пошарим в кухне и разведем Джокера на пару бутылок дорогущего пойла, а прекрасную Лионеллу на закуску.

Димка охотно последовал за ним, а я подумала: «Воин дает мне возможность остаться с Джокером наедине».

– Зачем ты купил дом Терещенко? – спросила я, хотя, наверное, начинать надо было с другого.

Он пожал плечами:

– Это было мое первое дело… Сувенир на память… и стоил очень дешево.

– И все?

Он с минуту смотрел на меня. Внимательно.

– Ты ведь была там. И видела их.

– Только ребенка.

– Все, что мы можем сделать для этих двоих, – это оставить в покое.

Я поднялась и шагнула ему навстречу, а он сказал:

– Я хотел, чтобы ты жила здесь, только из соображений безопасности. Вовсе не для того, чтобы тебя контролировать.

– Вы спасли мне жизнь. Я… мне стыдно, что я в тебе сомневалась. – Он улыбнулся и обнял меня, а я засмеялась: – Ты хороший парень, хоть и выпендрежник.

Тут вернулись Вадим с Димкой, и, увидев, как мы стоим, прижавшись друг к другу, Воин завопил:

– А я объятий не заслуживаю? – И, поставив на стол откупоренные бутылки вина, что нес в руках, присоединился к нам. И Димка, избавившись от подноса с закуской, тоже. Мы стояли, обнявшись, и в тот момент я чувствовала себя абсолютно счастливой, как путник, после долгих странствий наконец-то вернувшийся домой.

В ту ночь мы остались у Бергмана и, если честно, изрядно напились. А утром у нас появился Аллилуев. Полностью расплатился с нами, чем очень порадовал Вадима. И рассказал, что никаких обвинений Наде не предъявлено, а она на время перебралась к Вербицким. Похоже, у Эммы появился шанс поправить свое материальное положение. Правда, Вадим, которому Надя изредка звонит, утверждает, что девчонка надолго у них не задержится, съедет, как только получит наследство. Она намерена ждать Куприенкова хоть всю жизнь. Учитывая, что срок ему грозит немалый, Надя вполне может передумать.

Вслед за Аллилуевым нас посетила Галина Андреевна. От нее мы узнали, что расследование убийства Шацкого закончено. Похищенные картины вернут законной наследнице, ни у кого не возникло подозрений, что это подделки. По мнению следователей, Шацкий решился на кражу, не желая терять деньги, покупатели у него уже были. Вот он и связался с уголовниками. Кстати, каталог так и остался у Бергмана.

– Спасибо вам, – сказала Галина Андреевна. – Я перед вами в долгу. Лотман, конечно, жулик, но очень талантливый художник. Пусть мир помнит его таким.

С Максимильяном она прощалась с заметным сожалением, и я подумала, что сюда ее привела не только благодарность, но и желание продолжить знакомство.

Деньги от Аллилуева были получены и поделены. Я предложила вдвое сократить свою долю, потому что свой вклад в расследование считала незначительным. Если уж совсем честно, пользы от меня никакой. Но мужчины наперебой стали уверять меня в обратном, а Вадим под конец пробасил: