Юсси Адлер-Ольсен - Журнал 64

– В связи с этим я хотела бы посоветовать заключить Риту Нильсен в штрафную комнату на десять суток и, кроме того, лишить ее всех привилегий, – заключила она, предчувствуя по барабанящему пальцу и полному ужаса взгляду надзирательницы, что все так и будет исполнено.

– Затем мы должны рассмотреть вопрос о стерилизации и последующей отсылке с острова. Ее сексуальная озабоченность настолько чрезмерна, что я уверена – она станет большим бременем для общества, если не принять меры.

Пальцы надзирательницы сжались. Ее глаза внимательно изучали перемазанную грязью шею Гитты.

– Конечно, Гитта Чарльз, – только и сказала она, поднимаясь из-за стола.

С Ритой предстояло еще много возни, однако все обвинения в адрес Гитты были отклонены, и сама девица явно была потрясена тем, что ей не просто не удалось подчинить любовницу, а придуманная уловка оказалась обращена против нее самой. Настоящим блаженством было оказаться на месте Гитты в те минуты.

– Естественно, ты знаешь до мелочей все тело Гитты, в точности как сама утверждаешь, – ответила Рите надзирательница. – Ведь ты же и напала на нее… Нет, мой дорогой друг. Повинуясь своей недалекой и порочной натуре, ты стараешься перевернуть ситуацию с ног на голову, но меня не проведешь. Ну чего еще можно ожидать от девушки с такими скудными умственными способностями и отвратительным прошлым?

Разговоры о нападении вскоре разнеслись далеко. Еще до истечения дня в хлеву, курятнике, в полях, и во всех уголках заведения уже говорили об этом. Рита орала и вопила в комнате, и получила явно больше одной инъекции, а многие коллеги Гитты, да даже и кое-кто из воспитанниц, злорадствовали.

Когда ее выпустили, она побыла на воле всего ничего, так как оказалась дерзкой и невоздержанной на язык, и спустя неделю вновь попала в штрафную комнату, и орала, привязанная, как одержимая.

– Нэте Германсен хорошая девушка, не пристало ей делить комнату с этим чудовищем, – сказала Гитта надзирательнице.

После чего они вынесли все вещи Риты, предоставив Нэте комнату в полное ее распоряжение.

В результате Нэте изменила свое мнение о соседке, что сразу заметила молодая наставница. Именно Нэте инициировала общение – наивно, совершенно сознательно и с большой надеждой.

Девушкам поручили скатывать с лодки бочки с углем. Одна из воспитанниц оступилась, вывихнула ногу и завыла, как собака, на которую наехал велосипед. Все бросились врассыпную, несмотря на то, что наставницы выкрикивали ругательства и наносили удары, и посреди всей этой неразберихи Нэте и Гитта оказались вдруг лицом к лицу.

– Меня поместили сюда по ошибке, – прошептала Нэте с ясными глазами. – Я не дурочка и прекрасно вижу, что таковыми являются многие здешние девушки; но я в то же время и не грязная потаскуха, ведущая беспорядочную половую жизнь, как говорят. Нельзя ли пересмотреть мое дело?

Она была очень привлекательна. Полные губы, крепко и ладно сложена, как никто на острове. Гитта хотела завладеть ею, причем уже давно, – и вот теперь представился такой случай.

Вокруг раздавались шлепки и крики; видно было, что Нэте с отвращением относится к происходящему бесчинству. Гитта взяла ее за руку и прошла с нею несколько шагов к дому. Вдруг дрожь пробежала по телу девушки, будто это прикосновение и внимание являлись ключом ко всему. Наставница вытерла ей слезы и увлекла за собой на Скворцовую пустошь, иногда говоря утешительные слова.

Все было очень невинно, и уже спустя десять минут Нэте полностью ей доверилась.

– Я постараюсь сделать все, что в моих силах, но не могу ничего обещать, – сказала Гитта.

Никогда еще Нэте не видела такой искренней улыбки.

Правда, все оказалось не настолько легко, как ожидала Гитта. Несмотря на все беседы во время их прогулок на пустошь, Нэте, судя по всему, не собиралась отдаваться.

Косвенным образом на подмогу Гитте пришла кошка по прозвищу Мики, принадлежавшая жене смотрителя маяка.

Жесткое соперничество двух котов в курятнике смотрителя на протяжении нескольких ночей не давало спать всему семейству, причем животных никаким образом не удавалось изловить. В связи с этим смотритель послал своего помощника в поля и луга на сбор сухой белены, дабы с помощью дыма от этой травы одурманить всех обитателей курятника, а затем поймать одного из котов и свернуть ему шею.

Немного травы попало в лужу, где она и пролежала, превратив воду в настой, до той поры, пока кошка Мики не соблазнилась ароматом и не попробовала хлебнуть из лужицы. Многие потом наблюдали, как она скакала по деревьям в течение часа, а затем легла перед кладовкой и испустила дух, перевернувшись пару раз с живота на спину.

Все, кроме жены смотрителя, изрядно повеселились при виде такой картины, а Гитта таким образом узнала о редкой траве, произрастающей на Спрогё и оказывающей такое странное воздействие на тех, кто примет ее в свой организм.

Она выписала с материка несколько книг на эту тему и вскоре обладала достаточными знаниями для собственных экспериментов.

Обретение власти над жизнью очаровывало Гитту. Вскоре она использовала яд на одной из дерзких девушек. Наставница обмакнула сигарету в экстракт травы и затем высушила. А в один прекрасный день девушка совершенно случайно обнаружила ее в кармане своего клетчатого платья…

Все прекрасно слышали, как она визжала и выкрикивала что-то невразумительное за Валом – так называлась каменная кладка, отмечавшая границу между Зеландией и Фюном, где она имела обыкновение курить в одиночестве, – и никто не удивился, когда она вдруг притихла.

Естественно, девушка выжила, но впредь перестала быть столь бойкой на язык и упертой. Слишком уж в ней укоренился страх смерти.

«Отлично, – подумала Гитта, – теперь у меня есть то, чем можно пригрозить Нэте».

Угрозы смерти и безумия, а также сознание того, чего в действительности хотела от нее Гитта, настолько шокировали Нэте, что она даже не могла плакать. Словно все мировое зло вселилось в ее ангела спасения, и мечты Нэте о возвращении к нормальной жизни оказались повержены.

Гитта прекрасно понимала ее реакцию, и это ее более чем устраивало. Она заверяла ее, что до тех пор пока Нэте будет ублажать Гитту, та станет усердно добиваться у надзирательницы пересмотра дела. Таким образом Нэте оказалась сговорчивой на довольно долгий период времени, и, как бы Гитте ни тяжко было признаться, она впала в зависимость от подруги. Ведь именно эти отношения помогали ей выносить замкнутый образ жизни в окружении злобных, мстительных и неприятных женщин. Да, их отношения привели к тому, что она не могла желать иной жизни.

Лежа рядом с Нэте в высокой траве, молодая наставница могла забыть обо всем остальном и свободно вздохнуть в темнице.