Марина Серова - Окончен бал, погасли свечи

Екатерина Николаевна объяснила ситуацию. При этом всякий эзотерический флер слетел с нее, это была рассерженная, оскорбленная в лучших чувствах женщина.

— Ах ты шантажист несчастный! Да если б я знала, что это ты, я б с тобой мигом разобралась, паразит! Одна вертихвостка ваша воду мутит, все нервы уже истрепала, теперь и ты туда же, сопляк несчастный?! Ну все! Терпение мое кончилось! Теперь-то я уж точно позабочусь, что и ты в тюрьму загремишь, и сестрица твоя с голой задницей останется! И пускай больше не является, я ее с крыльца так спущу, что она все ступеньки пересчитает! Плебейская семейка!

— Стоп-стоп, Екатерина Николаевна, давайте по существу, — поморщился Мельников. — Вы садитесь, садитесь. Итак, вам пришло письмо…

— Письмо мне пришло, в почтовом ящике лежало, — согласилась Екатерина Николаевна, несколько успокаиваясь и присаживаясь на стул. — Там написано, чтобы я принесла в камеру хранения две тысячи долларов. Пятнадцатого числа… Ну и… вот, — заключила она.

— Товарищ капитан, — с улыбкой старого друга обратился Ромка к Мельникову. — Я хочу вам кое-что объяснить. Дело в том, что эта женщина — подруга моей родственницы…

— Какой еще родственницы? — повысила голос Лобоцкая. — Это ты Инессу родственницей называешь? Про родство забудь! А уж когда я Кириллу все расскажу, он сам с твоей сестрицей разведется, будь уверен! И ни копейки не получите! Родственнички нашлись на нашу голову!

— …По непонятной мне причине, — не обращая на нее внимания, продолжал Красильников, — она меня всегда терпеть не могла и любыми способами старалась причинить мне неприятности. Вот и сейчас… Дело в том, что я неоднократно говорил Инессе Витальевне, что от этой женщины нужно держаться подальше. А то она со своими колдовскими делами бог знает до чего может дойти! Возьмет еще и какую-нибудь гадость в еду сунет…

— Какую гадость?! — вскричала Кассандра, но Мельников сделал ей знак успокоиться.

А Рома тем временем продолжал:

— Видимо, она из-за этого так и взъелась на меня, решила просто выжить нас с сестрой из семьи Вавиловых, хотя сама им никто. Я так полагаю, что она и затеяла всю эту адскую аферу. Уж не знаю, как ей удалось впутать сюда моего приятеля, но она, с ее умом интриганки, вполне на это способна. Тем более что занимается всякой там черной магией и прочей дрянью. Скорее всего, она заморочила ему голову, устроила эту канитель — и вот результат! Я, возможно, не образец добродетели, но заниматься шантажом — это не мое. Я всегда уважал закон. К тому же, что она может мне предъявить, кроме голословных обвинений?

— Предъявить есть что, — спокойно кивнул Мельников и полез в ящик стола. — Как, вы говорите, имя вашего приятеля? — небрежно спросил он, доставая листок бумаги.

— Э-э-э… — Красильников замялся и заерзал на стуле. — Ну вы же понимаете, что этот человек здесь ни при чем, я не хочу его подставлять. Я в отличие от Екатерины Николаевны человек честный и с принципами, знаете ли.

— Возможно, — усмехнулся Мельников. — Но дело даже не в том, что вы не можете назвать ничьего имени. Самое главное — вот, — и он показал Красильникову письмо.

— Простите, я плохо вижу… — Роман вытянул шею вперед, пошевелил губами, после чего с победным видом откинулся назад.

— Это не я писал, — оттопырив нижнюю губу, заявил он. — Совершенно не мой почерк.

— Понятно, что своим вы бы не стали писать, — кивнул Мельников. — Но дело в том, что современная графологическая экспертиза может стопроцентно определить, кто написал это. И неважно, изменяли вы почерк или нет, даже если вы писали печатными буквами, результат будет тот же. Так что до получения результатов экспертизы вы останетесь у нас, а затем — не обессудьте.

С этими словами он убрал листок.

— Чтоб тебя, паразита, на лесоповал отправили! — в сердцах воскликнула Кассандра.

— Вы можете идти, — сказал ей Мельников. — Давайте пропуск, я подпишу.

Екатерина Николаевна, она же Кассандра, бросив напоследок еще несколько гневных фраз в адрес «нахального сопляка», с достоинством удалилась. Я осталась в кабинете.

— Ну так что, признаетесь? — обратился к Красильникову Мельников. — Вам это зачтется.

— Мне не в чем признаваться! — заявил Ромка.

— Ну что ж, дело ваше, — вздохнул капитан. — Вина ваша все равно практически доказана, даже без этого письма.

— Послушайте, — обратился Ромка к нему. — Ну чего вы вообще занимаетесь этой ерундой? У вас же убийство до сих пор не раскрыто, а вы время тратите на бредни этой сумасшедшей!

— Почему это убийство не раскрыто? — невозмутимо проговорил Мельников. — Раскрыто. И преступник как раз сидит перед нами.

Роман вдруг побледнел. Он попытался совладать с собой, но у него ничего не получилось. С него тут же слетела вся самоуверенность.

— Но… Да вы что… — выдавил он. — Вы что, серьезно хотите сказать, что это я убил Игоря? Да это… Да это бред, это клевета! Это вам Кассандра сказала, да? Послушайте меня, этой женщине нельзя верить, она ненормальная! Она всегда была крикливая и склочная, всегда огульно обвиняла кого угодно и в чем угодно, она же только кричать умеет! Она же одна живет, неудовлетворенная, она помешалась! Она же с духами общается и всерьез верит, что разговаривает с ними! У нее же крыша съехала на этой почве! Я вас не обманываю, поверьте мне!

— Роман Святославович, — спокойно перебил захлебывавшегося словами шантажиста Мельников. — Вы уже достаточно сделали для того, чтобы у нас не было оснований вам доверять. И следствие считает, что вы первая кандидатура на роль преступника. У вас был мотив убить Кириченко и Инессу Вавилову, поскольку в этом случае ваша сестра Ольга выигрывала в материальном плане. Вам даже необязательно было подставлять Кирилла Вавилова: оставаясь его женой, ваша сестра могла рассчитывать на состояние мужа в случае чего… И вам, родному брату, безусловно, многое бы перепало. Кстати, мы практически уверены, что между вами и сестрой был сговор. Вот только вы не рассчитали того, что Инесса останется жива, Кирилл попадет под подозрение и вы останетесь ни с чем. А теперь уж вам точно ничего не светит, но вы можете облегчить свою участь, если будете откровенны и напишете чистосердечное признание, суд это учтет и скостит вам пару годков.

— Вы ошибаетесь, ошибаетесь! — вскричал Красильников. — Я не убивал никого! Меня вообще там не было в момент, когда начался пожар!

— Хорошо, а где вы были?

— Я… Я за самогоном ездил на мотоцикле, это все могут подтвердить! — захлебываясь, кричал Ромка. — Спросите кого угодно, все видели, как я уезжал!

— Да, как вы уезжали, видели все, — согласилась я. — Но никто не видел, как вы возвращались.

— Как это не видел? Как это не видел? — очень эмоционально возражал мне Роман. — Все видели! Я еще издали почувствовал, что дымом тянет, а потом и сам дым увидел, я еще скорость прибавил. Только я не думал, что там такое творится. И когда я подъехал, они все во дворе были! Все видели меня! А вот ее, кстати, — Красильников показал в сторону двери, и я поняла, что он имеет в виду Лобоцкую, — ее во дворе не было! Где она была, а? Может, это она и подожгла?