Марина Серова - Оружие страха

Аню Волошину нашли в два часа ночи. Она лежала на тротуаре, прямо под окном собственной квартиры. Руки ее были раскинуты. Лицо Ани Волошиной выражало крайнюю степень изумления.

Казалось, сам факт собственной смерти вызвал у Ани шок. Не более того. Сейчас она обдумает случившееся с ней, отряхнется, встанет и пойдет домой… Так часто бывает с людьми не от мира сего, которым принадлежала и Аня.

Приехавшая на место происшествия милиция вкупе с бригадой «Скорой помощи» пришли к устраивающему обе стороны мнению, что актриса местного театра Анечка Волошина покончила с собой.

И никто не пытался разуверить их в этом. Так бы и жили служители закона и медицины в состоянии незамутненного покоя, если бы…

Если бы у Ани Волошиной не было склочной подруги, по имени Таня Иванова.

Настолько склочной, что за свою скромную двадцатишестилетнюю жизнь я нажила гораздо больше врагов, чем богатств. А жаль. Богатства приятнее. Но так уж получилось. Такой у меня характер. И ничего я с этим фактом поделать не могу. Скверная я девчонка. Когда вижу, что не все в порядке в датском королевстве, сую свой хорошенький носик в чужие темные дела. Иногда, признаться, бываю сама не рада этому. Такая грязь обнаруживается и выползает на Божий свет, что делается не по себе. Бр-р-р… Люди — они ведь бывают разные. Одних и не поймешь сразу, чего они хотят от жизни, а другие… За других я готова встать стеной.

Так вот, Аня Волошина была в числе очень немногих людей, за которых я готова была перегрызть глотку кому угодно. Аннушка обладала редкими в нашем нынешнем обществе качествами. Она была талантливой. Это раз. Простодушной и немного наивной. Это два. Необыкновенно чистой и доброй. Это три. Поэтому известие, полученное мной этим треклятым утром, заставило меня схватиться за сигарету, едва я услышала потерянный голос ее мужа Игоря.

Телефон зазвонил в самый беззаботный момент. Я преспокойно принимала душ, и жизнь казалась мне в этот серый день абсолютно безоблачной. Так иногда бывает — невзирая на любые обстоятельства, ты, даже если на тебя сегодня должен обрушиться дом, выключаешь внутри себя все сигнальные лампочки тревоги. Потому что ты утомлен.

Только что я облазила весь Тарасов в поисках очередного навороченного маньяка. Собрала на себя всю пыль и грязь этого благословенного города. А так как чего — чего, а пыли в нем предостаточно, меня стало потихоньку подташнивать. А в такой ситуации любой человек начинает обращать внимание на мелочи. Если, например, до этого тебя не беспокоили политические игры, то теперь ты смотришь на экран и замечаешь, что тебя трясет… Это самый плохой симптом. Лучше в этот момент переключить телевизор. Потому что у большинства политиков, как это ни странно, лица аналогичны физиономиям разыскиваемых тобой маньяков. От этого сходства спасительная соломинка природного оптимизма тихо тает в воздухе. Безнадега…

И в такой вот момент никто нам с вами, братцы мои, не поможет. Разве что Господь. Но так как мы только и делаем, что гневим его, значит, уповать на его внимание в высшей степени безрассудно. К тому же я уверена, что у Него и так полно дел. Так что с нашим дурным настроением приходится управляться самим. Что я успешно и проделываю.

Как говаривал любезный русскому сердцу Александр Сергеевич: «откупори шампанского бутылку иль перечти „Женитьбу Фигаро“».

Для тех, кто лишен возможности откупорить бутылку означенного напитка и по неизвестным причинам не научился читать, могу рекомендовать более простецкий способ: ложитесь на диван, желательно мягкий, закрываете глаза и внушаете себе, что вы недавно вернулись из успешных странствий по парижским бутикам.

Правда, куда подевалось все, что вы там накупили? Да, здесь, увы, незадача… Ничего из подобных мечтаний с собой не принесешь. Кроме божественного аромата беззаботности…

Но это мелочи. Может быть, вы и не нашли там того, что искали. Главное — аромат. Главное — настроение. Оно у вас улучшается, и вы тихо радуетесь жизни.

В этот проклятый день я как раз безмятежно испила прекрасного напитка, упомянутого солнцем русской поэзии, и по фатальному стечению обстоятельств вспоминала нашу с Анькой вчерашнюю встречу. И улыбалась.

Причиной моего отличного самочувствия являлось не шампанское, а вчерашний разговор с моей подругой… Анечкой Волошиной.

Аньку Волошину я знала с чудесного подросткового возраста. В далеком сентябре она вошла в класс и села за одну парту со мной. Я сразу поняла, что это — на всю жизнь. Мы продолжали общаться и после школы. Может быть, реже виделись. Но расставаться навсегда не собирались.

С Анькой можно было болтать о чем угодно. Начиная с Джеймса Джойса, которого она обожала. Причем — без дураков. Она, видите ли, откопала в его творениях необыкновенные образы. А что до крайней витиеватости изложения и необходимости постоянно нырять в словарь терминов, это ее не пугало. По глубочайшему убеждению Аньки, наличие словаря в джойсовском тексте рассчитано на снобов. А простому человеку все знать и не обязательно.

Но это — к слову.

Начать можно было с Джойса, а закончить ценами на сигареты и отношениями с супругом. Впрочем, там говорить было не о чем. В отличие от цен, с мужем у Ани все было в порядке.

Игорь отличался добродушием и надежностью.

Анька шутила, что вышла за него замуж корысти ради. Актрисе рано или поздно понадобится помощь психоневролога. А ее супруг как раз им и являлся.

Игорь Волошин был лучшим спецом по части предотвращения суицида. Даже организовал телефон доверия в своей больнице.

На этом самом телефоне никто не хотел сидеть, поскольку платили гроши.

Игорь сидел. Почти каждую ночь.

Волошин разработал целую теорию причин самоубийств. Теория была так хороша, что мистером Волошиным заинтересовались в Америке. Поскольку на сытом континенте, как ни странно, вопрос суицида стоял еще более остро.

Волошиным предложили райские кущи. Их так завлекали на ранчо в Техасе, что мне захотелось в голос завыть, когда неподкупный Игорь Андреевич холодно ответил коварным акулам капитализма, что он, мол, нужен Родине.

Сказал — будто отрубил. И продолжал сидение на пятистах деревянных. Как в том анекдоте: «Да, сыночек, но здесь — твоя Родина…»

Анька его поняла сразу. Остальные покатывались со смеху и вертели пальцем у виска. Я смотрела жалостливо, но с пониманием. Таковы были Волошины. Романтики, последние в своем роде… Но именно на таких вот Волошиных, по моему строгому убеждению, держится мироздание.

Игоря бытовые проблемы не колыхали. Конечно, иногда от отсутствия наличности им обоим становилось грустно. Но каждый из Волошиных знал, для чего он явился на эту грешную землю. У Волошиных были дела. Вот и теперь Игорю было не до меркантильных предложений. Он был занят другой проблемой. И, как нарочно, эта проблема касалась суицида.