Марина Серова - Служанка закона

Все складно. Все ровно. Доказуха полная, и все довольны. Все, кроме Еремина. Ну и меня, конечно. У меня-то версия не складывается! Деньги Еремин мог спрятать, это бесспорно. В огромном дворе масса мест, кроме тайника, о котором известно не одному хозяину. Если он планировал подобный ход заранее, то и местечко приготовил тоже заранее.

А как быть с Рыхловым? История, рассказанная Катериной Матвеевной, имеет кучу неувязок. Вот, например, она сказала, что Рыхлов в момент выстрела стоял, но специально она в него не целилась. И как же она умудрилась попасть точно в область сердца? Случайно? Ох, что-то сомневаюсь я в такой случайности. А улики, собранные в кабинете и доказывающие вину Еремина? Патроны, рассыпанные у дивана. След от ботинка у сейфа. Сам ботинок со следами крови жертвы. Откуда все это? Ну, явная же подстава. И Катерина Матвеевна подстроить такого не могла. Ума не хватило бы.

Отсюда вывод. Надо искать третьего. Того, кто мог провернуть и кражу, и похищение главной улики с места преступления, и организовать новые улики, и аварию автомобиля Тычкова, и появление пистолета на месте аварии. Вывод напрашивался сам собой, и почему-то он меня не радовал. Понятное дело, мне и раньше приходилось бодаться с правоохранительными органами, но перспектива выдвинуть обвинение против одного из их представителей воодушевления во мне не вызывала. Тут надо действовать наверняка. А у меня, кроме догадок, пока никаких доказательств нет. Слишком уж все запутано.

С чем я приду в районный отдел полиции? Со своими выкладками? Их еще нужно проанализировать. Что получается? А получается следующее. Кто послал Рыхлова к Еремину для примирения? Участковый. Он помог Рыхлову доставить пьяного Еремина домой, но упорно об этом умалчивает. Он же получил анонимный звонок от соседки, а вместе с ним возможность попасть на место преступления первым. Пистолет из кабинета Еремина мог забрать? Легко. Сообразить, как повернуть дело так, чтобы подозрение пало на Еремина, для него вообще не проблема, с его-то опытом. Вернулся в дом Еремина, прихватил из шкафа патроны, забрал один ботинок, вернулся в контору и навел соответствующий марафет. А уж потом вызвал подкрепление. Арестовал Валентина опять-таки участковый. Во время ареста он мог подбросить ботинок на место. Пока все логично.

Что дальше? А дальше начинается непонятное. Я сообщаю Горбунову о том, что планирую начать поиски водителя «Жигулей» с определенными приметами. Горбунов почему-то нервничает. Почему? Что его связывает с Филькой? Пока неизвестно. Только вот тот факт, что среди ночи Горбунов оказывается на месте аварии первым, довольно подозрителен. Ведь ему должно было понадобиться гораздо больше времени, чтобы собраться и доехать до Иванихи, будь он во время телефонного звонка бабки Зои не в непосредственной близости от места аварии, а у себя дома. Мог он совершить убийство Тычкова? Теоретически – мог.

Только вот зачем ему это надо? Зачем подставлять Еремина? Зачем убивать Тычкова? А затем, что деньги из сейфа Рыхлова могли быть у него! Ну, конечно. Все дело в деньгах. Если мне удастся доказать, что пропавшие доллары находятся у участкового или же были украдены с его участием, то все остальное приложится автоматически. И убийство Тычкова может быть связано именно с тем, что он знал, у кого находятся деньги. Скорее всего, он был подельником Горбунова в краже. Убив Тычкова, участковый просто-напросто избавился от нежелательного свидетеля. Я заявила, что отправляюсь на поиски владельца «Жигулей», Горбунов запаниковал. Испугался, что Тычков его сдаст, назначил тому встречу недалеко от поворота на Иваниху и убил, а машину столкнул в кювет. Осталось каким-то образом доказать это.

Да, задачка! Выход один. Спровоцировать Горбунова на опрометчивый шаг. Сделать так, чтобы он запаниковал. Только не переборщить. Новых смертей мне не нужно. И так уже два человека пострадали. Как этого добиться? Нужно дать ему понять, что я в курсе того, что он имел связь с Тычковым. Вот с этого я завтрашний день и начну. Приняв решение, я повернулась на правый бок, закрыла глаза и приготовилась к долгой бессонной ночи. Уснуть после всех волнений я не надеялась, но, вопреки моим ожиданиям, сон сморил меня мгновенно.

Утром Катерина Матвеевна с постели встать не смогла. От переживаний у нее подскочило давление. Я скормила ей легкий завтрак, напичкала таблетками и оставила лежать в одиночестве, заявив, что у меня масса неотложных дел. Катерина Матвеевна снова поинтересовалась, когда же я буду сдавать ее полиции. Я отмахнулась, объявив, что сейчас в этом нет необходимости. Хоть она и была удивлена моим заявлением, но пообещала никаких действий не предпринимать и самостоятельно в полицию не сдаваться до особого распоряжения.

А я отправилась к Горбунову. Застала я его на пороге дома. Он как раз запирал дверь на замок, собираясь в районный отдел. Я вежливо поздоровалась и попросила уделить мне несколько минут. Недовольный моим визитом, Горбунов проворчал себе под нос, что не обязан тратить время на глупых женщин, сующих нос не в свое дело, но в дом меня пустил. Я прошла в комнату, уселась на диван и поинтересовалась:

– Как продвигается дело Еремина?

– Все вопросы к следователю, – сухо ответил Горбунов.

– Это я еще успею. Хотелось бы услышать вашу версию. Ведь, в конце концов, кто лучше вас может разобраться в ситуации? Следователь лицо постороннее. Он оперирует лишь теми фактами, которые ему представили. А вы знаете каждого жителя подведомственных вам деревень как облупленных. Вам и карты в руки, – стараясь воздействовать на самомнение участкового, произнесла я. – Скажите, неужели все так плохо?

– Для Еремина – хуже некуда, – размяк от похвалы участковый. – Доказать то, что он не был на месте аварии, а находился дома, он не может. Свидетелей, готовых это подтвердить, не нашлось. А вот пистолет он сам опознал.

– И какую же версию случившегося выдвигает следователь? – снова спросила я.

– Еремин, угрожая Тычкову пистолетом, заставил его выйти из машины, ударил по голове тяжелым предметом, потом посадил на водительское кресло и столкнул в кювет. А пистолет в машине оставил от волнения или по забывчивости. Как видите, ничего нового, – развел руками Горбунов. – Все так, как я и говорил.

– Да, пожалуй, в этом случае вы оказались правы, – виновато произнесла я и добавила, наблюдая за его реакцией: – Вам, наверное, нелегко говорить о смерти Филиппа. Вы же были с ним в приятельских отношениях.

– Кто вам сказал такую чушь? – вскинулся Горбунов. – Я никогда не приятельствовал с Тычковым.

– Разве? А вот в Иванихе говорят другое, – удивленно протянула я.