Марина Серова - Огуречный рай

— Чудно, — размышляла Нина Еремеевна, — обыкновенные огурцы, а такая таинственность.

Иной раз ей до ужаса хотелось зайти по дороге домой, распечатать одну из этих самых банок и посмотреть, что же они там прячут. В последнее время у нее даже появились кое-какие соображения на этот счет, но она старательно отметала их в сторону.

— Оно и лучше, когда не знаешь-то. Спросу меньше, — уговаривала себя старушка.

Она, конечно, не заметила двух молодых людей, которые, перешептываясь, наблюдали за ней.

— С-серый, д-давай п-подальше держаться, а то з-заметит, — волновался Косой.

— Понятное дело. Сориентируемся как-нибудь.

Нина Еремеевна прищурилась, стараясь разглядеть номер троллейбуса, который как раз подошел к остановке. Троллейбус был тот самый, какого она ждала. Кряхтя и опираясь на палочку, которая, по правде говоря, ей только мешала, она влезла в троллейбус и уселась на переднее сиденье.

Молодые люди пристроились неподалеку. Нина Еремеевна, к счастью, не замечала этого неназойливого внимания, так что их задача существенно облегчалась.

Они уже предрешили ее судьбу. Просто отнять у старухи банки было бы, по их мнению, глупо. Это значило бы привлечь внимание истинного хозяина имущества.

С такой акулой они связываться боялись. Из-под земли достанет, и тогда им крышка. Да и бабулька их опишет подробненько. Так что оставалось одно: выключить старушку, и тогда она уж ничего не расскажет. Все спишут на какого-нибудь маньяка.

Они пока не думали, что будут делать, когда содержимое банки иссякнет. Впрочем, сегодня они убедились, что старушка такая не одна. А значит, когда время придет, война план покажет.

Бабулька вышла на конечной остановке троллейбуса и направилась к остановке автобуса четвертого маршрута.

Парни, тихо переговариваясь, следовали за ней.

— С-серый, н-надо б-было бы лучше п-подальше от дома з-заняться ей. Т-там н-нас к-каждая собака знает.

— Что ты нервный какой-то? Уже темно, во-первых. А во-вторых, мы же позаботились о том, чтобы нас не узнали. И потом, там безлюдно. А тут как два тополя на Плющихе. Понял?

Косой кивнул:

— П-понял.

— То-то же, салага. Меня слушай. Со мной не пропадешь.

Подошел автобус, и все трое устремились к нему. Бабушка снова влезла в переднюю дверь, молодые люди — в заднюю.

Иногда привычки сильно подводят. Проехала бы Нина Еремеевна лишнюю остановку, идти бы ей к тому дому, куда она направлялась, более короткой дорогой и, главное, по людной улице. Но ей больше нравилось ходить через парк, точнее, — пустырь, заросший деревьями и высокой травой. Кроме собачников, в самом дальнем углу этого заброшенного, дикого места, здесь обычно никого не бывало в этот час. Ну, или почти никого…

Впрочем, старушка искренне полагала, что она никому и даром не нужна. Зато воздух на пустыре был свежее, чем в раскаленном от жары городе, от пруда даже тянуло прохладой. Дожидаясь строго определенного часа, раньше которого ей даже дверь могли не открыть, она привыкла коротать время, отдыхая на пенечке. Несмотря на то что поезд опоздал, нужно было еще немного подождать.

— Зимой-то, конечно, посложнее будет, — размышляла старушка, бодренько шагая привычным путем. — Ну да ничего. Может, он мне домой заходить разрешит, погреться. Там поглядим. Чего гадать?

Нина Еремеевна уселась на свой любимый пенек, и молодые люди направились было к ней.

— Рекс! Ко мне! — раздалось совсем рядом. Из-за кустов выскочил парнишка.

Молодые люди сразу стушевались, решив подождать более подходящего момента.

— Я ж говорил, что у пруда лучше всего.

Уже темнело, но в сумерках Нина Еремеевна еще могла видеть, как парнишка-собачник возится со своим четвероногим другом. Потом, вздохнув, поднялась.

— Похоже, пора, — пробормотала она себе под нос.

Ленька, двенадцатилетний пацан, сорвиголова, занял к этому времени свой боевой пост. Взобравшись на дерево и устроившись поудобнее, он стал терпеливо ждать, когда появятся… они. Для этого он приходил сюда всегда заранее со старым отцовским биноклем ночного видения, который тайком утаскивал из дома.

Этот спектакль он смотрел уже не впервые. И, надо сказать, он ему очень даже нравился.

Одно дело — порнуха по телику, а другое — когда этим занимается твоя старшая сестренка.

Ябедничать матери о «невинных» прогулках Катьки с ее очкариком Ленька пока не собирался. Во-первых, еще не насмотрелся, во-вторых, надо будет еще подумать, нельзя ли извлечь из этого какую-нибудь пользу для себя.

Витя с Катей шли, взявшись за руки. У них на этом пустыре было одно классное место, где они могли не волноваться: никто их там не найдет, а главное — не помешает.

Они встречались уже целых два месяца и считали, что пора перейти к более близким отношениям.

Вот и сейчас они опустились на траву, изредка шепотом перекидываясь парой слов. Через несколько мгновений необходимость в словах и вовсе отпала. Время от времени слышались звуки поцелуев и томные вздохи. Прижавшись друг к другу, эти двое забыли обо всем на свете.

Ленька даже губы облизнул. Ему тоже так хотелось. Но вдруг он беспокойно заерзал и чертыхнулся шепотом:

— Блин горелый, этот придурок сейчас и им, и мне весь кайф поломает.

Придурком, по мнению Леньки, был житель соседнего с ними дома, который раз в неделю прогуливался на пустыре действительно в необычном виде.

Виктор Иванович Валентинский, как всегда, строго по расписанию вышел в это время на прогулку. Он обычно незаметно выскальзывал из собственного подъезда, когда становилось уже темно, и старался прохаживаться там, где его никто не мог увидеть. Дело в том, что Виктору Ивановичу совершенно не хотелось, чтобы знакомые душным летним вечером увидели его, одетого в… зимнее пальто с каракулевым воротником и каракулевую шапку. Шапку он, правда, до определенного места нес в пакете и надевал уже потом. Прикид, согласитесь, для разгара лета был весьма странен. Конечно, вопросов бы избежать не удалось. Но сколько ни объясняй, все равно ведь не поймут. У простого обывателя нет его, Валентинского, бережливости.

Итак, Виктор Иванович выскользнул из подъезда и отправился на пустырь, намереваясь дефилировать там, в привычном месте, положенное время. Он шел по дикому парку, старательно размахивая полами пальто.

Даже в темноте Валентинский признал Нину Еремеевну, свою соседку. Не то чтобы он ночью видел, как сова, просто знал, что старушка всегда возвращалась этим путем с одним и тем же грузом.

Однажды он случайно столкнулся с ней тут, что называется, нос к носу. Потом еще раз, и тоже совершенно случайно. Оба эти раза он был без пальто, поэтому ничто не мешало ему поболтать с соседкой. Из чисто житейского любопытства Виктор Иванович пошел рядом с ней, намереваясь завести разговор о том о сем и потихоньку выведать, что же это она регулярно, в одно и то же время носит. Сумка всегда одна и та же и, похоже, весит всегда одинаково. Виктор Иванович был не только странным, но и очень любопытным человеком.