Марина Серова - Под ручку с мафией

Черный расстегнутый плащ, темный костюм, белая рубашка, галстук. Сумка через плечо.

— Прошу тебя, успокойся.

Взгляд его был, как бы это сказать, несколько тяжеловат. Да и мой сейчас, думаю, не блистал игривостью. Поиграем в гляделки? Кто кого? Я внутренне подобралась, приготовилась к неожиданностям, а в сознании зафиксировала треугольник: он — я — нож на столе.

Он отвел глаза первым.

— Мир, мир! — плавно провел рукой перед грудью. — Скора ты на руку, Татьяна Иванова. Не хотели мы так.

Не хотели они. Не выруби я этих амбалов, разговор шел бы сейчас совсем в другом ключе.

— Мы к тебе с просьбой пожаловали. Давай сядем, что ли!

— Все бы так жаловали! Садись.

— О, наконец-то голос подала по-нормальному, уже хорошо. Перестань обижаться. Ребята ошиблись немного в обращении, ты им на их ошибку указала. Расквиталась. А что я нож на тебя поставил, так по-другому с тобой заговорить уже не получилось бы. А поговорить мне с тобой хочется.

Надо его выслушать. Грубить сейчас — значит, нарываться на новые неприятности, а мне они ни к чему. Но я не Стасик, со мной им придется повозиться.

— Вот ты два раза назвал меня по имени, а сам не представился. — Я полностью справилась с собой и говорила вполне любезно. — Это невежливо.

На вид ему лет сорок с небольшим, в волосах кое-где седина, лицо не кабинетного работника, но к галстуку подходит.

— Называй меня Сергеем.

— Очень приятно! — поклонилась я. — А нож твой я запомню.

— Возьми его себе. Не пожалеешь, работа мастера.

— Давай к делу, — предложила я.

— Хорошо! — Он закинул ногу на ногу, скрестил на груди руки.

— Начну со вчерашних недоносков у твоего подъезда. Они не наши, если ты так подумала. Обычные дешевки и были наняты за рубль двадцать, чтобы дождаться тебя и сообщить об этом. Нанял их человек, которым я очень интересуюсь. А он интересуется тобой. А ты — им. Въезжаешь помаленьку?

— Можно?

Я наклонилась за ножом. Он был небольшим, с массивной рукояткой, очень острый и неожиданно тяжелый. Клинок отполирован до зеркала.

Сергей, покопавшись в сумке, протянул мне ножны из светлой кожи.

Он не соврал — это было настоящее оружие ближнего боя.

— По недоноскам въезжаю. А вот что за человек, который мной интересуется, — невдомек. Я вроде пока никем конкретно не озабочена.

— Ну так озаботишься.

Темнит что-то этот Сергей. Для чего же тогда заявился, да еще с такой помпой?

— А тобой он не интересуется?

В его глазах мелькнула голубая искра, на мгновение сузила зрачки.

— Интересуется и мной.

— Как занимательно!

— Да, по кругу. — Он слегка улыбнулся, без глаз, одними губами.

— Ошибаешься, по дуге, — поправила его я. — Он интересуется нами, мы — им, ты интересуешься мной, а я тобой — нет.

— Вот поэтому я здесь.

Он вздохнул с облегчением, продолжил, подобрев лицом:

— Я здесь, чтобы объяснить, почему ты нужна нам, а мы — тебе.

— Уж не назовешь ли ты мне этого человека?

— Называть я тебе его не буду по двум причинам: во-первых, раздавать авансы не люблю, а во-вторых, вдруг тебе станет неинтересно сотрудничать с нами. А нам это необходимо! Возись тогда с тобой. Сама разберешься, а он поможет, не сомневайся, я серьезно говорю.

В несерьезности я его подозревать не могла, поэтому после его последних слов мне действительно стало интереснее его слушать, хоть и говорил он чересчур тягуче.

— Объясни, сделай милость, а то я все-таки мало что понимаю, уж такая бестолковая у тебя собеседница.

Его лицо посуровело.

— Что ты не понимаешь?

Да, это тебе не Стасик.

— Зачем ты заявился и с чего ты взял, что я ИМ интересуюсь? Представь такой вариант, что тех двух дешевок у подъезда я едва заметила, и мне все равно, кого они ждали, и все равно, кому и что они сообщили.

— Татьяна, я не лезу в твои дела. Ты — не лезешь в мои. Это нормально. Я не держу тебя за дуру, а ты, давай, не держи меня за дурака, я ведь к тебе по-хорошему. По идее, ты не должна интересовать этого змея подколодного, но раз он тобой интересуется, значит, ты топчешься рядом с ним. А те двое лохов вчерашних, ведь мы их уже немного подержали за голые гузна ежовой рукавицей. Так чего ж ты вдруг решила выламываться? Давай не будем!

Ну не получается у этого Сергея. Убеждать он не привык или привык убеждать другими способами. Вот, даже галстук расслабил.

Звонок Стаса, придурки у подъезда, молчание по телефону. Без сомнений, все это взаимосвязано. Тот, кто за этим стоит, — шантажист. И он нужен мафии. И совсем не нужен Шубаровым. Шубаровы мне платят. Так чего ж я выламываюсь?

— Ладно, Сергей, не буду. Излагай дальше и скажи: этот «змей» связан с неприятностями Шубаровых?

— Я скажу тебе, Таня, очень много: мы хотим взять этого человека, но сами — не можем. Пусть этого будет тебе достаточно, ладно? Но если он вдруг пропадет на каком другом деле, скажем, на своем деле с тобой, то тут мы вроде как ни при чем. Но помогать мы тебе будем.

В прихожей что-то зашуршало, стукнуло. Легонько чмокнула закрывшаяся дверь. Сергей и ухом не повел, и я, глядя на него, решила не обращать внимания.

— Въезжаю я и, пожалуй, согласна. Согласна на то, что вы используете меня, а я попользуюсь вами.

— А-а! Отлично! Так дела и делаются!

Он был явно доволен.

— Но у меня есть условие.

— Выкладывай.

— После всего мне нужно будет кое о чем расспросить этого «змея».

— Если захочешь — сама, а если надо будет — поможем. Но и у меня есть условие. После своего расспроса ты забудешь о нем так, что больше не вспомнишь нигде и никогда. И о деле нашем забудешь тоже.

— С удовольствием!

— Живи спокойно. А как все дозреет, мы не прозеваем, подойдет к тебе человек, тоже Сергей, и если предложит наточить нож, то ты его не опасайся, ладно?

— Ладно, Сергей.

Он встал, запахнул плащ. Выходя, обернулся:

— Удачи тебе, Ведьма!

Ведьма побродила немного по опустевшему дому, в одиночестве позволив себе растеряться. Вроде ничего и не произошло. И только нож в светлых кожаных ножнах напоминал мне о пережитом приключении. Даже в «Вену» идти было еще не поздно, хотя уже не хотелось. Сейчас нужно бы подумать, чтобы не брести вслепую, получая на каждом шагу затрещины, но голова была на удивление пустая.

Я плеснула себе в тонкий бокальчик хорошего коньячка, зажевала благородный напиток горстью орешков. Бросила в сумочку нож, а оттуда достала мешочек из мягкой замши. Кости. Сейчас единственные мои советчики.

5+20+27: «Близятся трудности, но вы сумеете овладеть ситуацией».

И утешители. Спасибо.

На улице, несмотря на яркое солнце и безоблачное небо, было холодно. Лужи на асфальте подернулись ледком, и дул неприятный ветер. Пришлось запахнуться и затянуть пояс. На проспект мне выходить не хотелось, и, недолго думая, я двинула по боковой. А еще через некоторое время натянула и капюшон. Стало еще лучше, обзор, правда, сократился. Поэтому я не заметила Аякса — пропитого престарелого голодранца, к которому питала необъяснимую симпатию и ссужала время от времени мелочевочкой «на поправ души» — по его выражению. А он, в благодарность, ссужал меня разного рода уличными новостями, среди которых встречались и любопытные, и полезные.