Марина Серова - Плевое дело

После паузы он произнес:

— Не понял.

— Их перестреляли прямо на вокзале, — повторила я.

— Кто?

— А вы не догадываетесь?

— Карат?

Сообразительный.

— А кто же? Хотите знать, что произошло? Из-за чего возникла перестрелка?

— Да, конечно, — сухо откликнулся он.

— Люди Карата забрали мешки с товаром, а деньги отдавать не пожелали. В ответ на законные требования курьеров они просто-напросто расстреляли их в упор.

На том конце провода снова повисла пауза.

— Зачем вы сообщили мне об этом? Какой интерес преследуете?

— Карат сделал мне одну неприятность. Я хочу, чтобы вы мне помогли.

— Я помог вам?

— Ну да. Вы приезжаете сюда, я помогаю вам найти Карата и его людей, называю тех, кто непосредственно участвовал в казни ваших курьеров, а вы взамен оказываете мне малюсенькую услугу.

— Какого рода?

— Мне бы не хотелось говорить об этом по телефону. Когда вы приедете?

Он размышлял не более минуты.

— Прилечу самолетом завтра утром.

— Хорошо. Я вас встречу в аэропорту.

На этом я попрощалась и хотела было положить трубку, но он остановил меня:

— Последний вопрос. Сам знает обо всей этой истории?

— Понятия не имею. Я не знаю никакого Самого, — честно ответила я. — Но я полагаю, Карат действовал на свой страх и риск.

— Понятно, — мрачно произнес он и повесил трубку.

Ну что ж. Возможно, я здорово рисковала, вступая в сговор с Крымовым, но на данный момент мне казалось, что это оптимальный вариант.

Я убрала обратно записную книжку покойного Мальца и перебазировалась к окну. Закурила. Вот за этим занятием и застали меня Задунаев с Баранским.

Олег Владимирович влетел в кабинет Максима подобно торпеде и сразу набросился на меня с глупыми вопросами:

— Что происходит, Татьяна? Где вы пропадаете, когда тут такие страсти.

Ну уж прямо-таки страсти, Задунаев явно преувеличивал.

— Я ездила по делам, — спокойно ответила я.

— По каким еще делам? Я сижу тут как на иголках. Нет, я бы даже сказал, как на вулкане.

— О чем вы договорились с похитителями? — прервала я его излияния.

— Деньги надо передать завтра. Это крайний срок, на который они согласились.

— Звонки с их стороны еще будут?

— Да, — кивнул Задунаев. — Они сказали, что будут держать со мной связь. О конкретном времени сказано не было.

— О месте и времени передачи выкупа, как я понимаю, не было сказано ни слова, да?

— Ничего, — подтвердил мои слова Олег Владимирович. — Может быть, вы объясните мне, зачем я должен был переносить срок выкупа? Лариса была бы уже дома еще вчера.

— Я думаю, нет смысла дарить наглецам большие деньги.

— То есть?

— Мы попробуем вызволить Ларису бесплатно.

— Они убьют ее, — запаниковал он.

— Кстати, — я проигнорировала его замечание. — Вы убедились, что она жива?

— Каким образом? — Он зачем-то оглянулся на Баранского.

— По телефону они не давали вам с ней поговорить? — доходчиво объяснила я.

— Нет, — он растерялся еще больше.

— Когда позвонят в следующий раз, попросите их об этой услуге.

— Зачем? Вы что хотите сказать, что Лариса… Что Ларисы… Что они… — Задунаев никак не мог подобрать нужного слова.

— Я ничего не думаю, — жестко отчеканила я. — Но полагаю, что убедиться в правоте их слов не помешает. О месте и времени передачи денег сообщите мне.

— Я согласен с Татьяной, — впервые за все время беседы подал голос Баранский.

Я благодарно взглянула на него. Все-таки разговаривать со знаменитым продюсером Задунаевым было непросто.

— Хорошо, — подумав, согласился с нами Олег Владимирович.

— На том и порешили, — подвела я итог нашей беседы.

Затем я подошла к Задунаеву и, пожав ему локоть, сказала как можно мягче:

— И не волнуйтесь вы так, Олег Владимирович. Я понимаю, вы переживаете за судьбу своей дочери, но, прошу вас, возьмите себя в руки. Все будет хорошо. Мы вернем Ларису целой и невредимой. Правда же, Максим Викторович? — Я повернулась к Баранскому.

— Безусловно, — поддакнул он.

— Вот видите, — я улыбнулась Задунаеву. — И вы тоже должны верить в это.

— Я постараюсь, — он выдавил из себя ответную улыбку. Получилось довольно вымученно. — Спасибо вам за поддержку. Вы хороший человек, Татьяна.

После этих слов он вышел из кабинета. Максим последовал за ним.

Когда Баранский вернулся, я попросила его позаботиться о кофе. К моему великому изумлению, он не стал вызывать секретаршу и просить ее исполнить заказ, а сам занялся приготовлением кофе для моей персоны.

Спустя десять минут мы уже сидели за его столом и мирно попивали кофе.

— Что нового на Украине? — завел он разговор после первого же глотка.

— А что тебя интересует? — Я поддержала беседу.

Он засмеялся.

— Если честно, ничего. Спросил просто так. Ты успела там с кем-нибудь познакомиться?

— Это ты тоже спрашиваешь просто так?

— Нет. Это не просто так. Это из ревности.

— Не волнуйся, — успокоила я его. — Все мои знакомства были чисто деловыми.

По его глазам я видела, что он хочет спросить еще что-то, но не решается. Я ждала. Нет, так и не спросил.

— Я был на Украине очень давно, — перевел тему Максим. — Лет, наверное, пять назад. Или шесть. Не помню точно. На меня эта страна не произвела впечатления. В России намного лучше.

— А родился ты где? В России?

— Конечно. А где же еще? Все мое детство и юность прошли здесь безвылазно. Это уже позже я мог позволить себе путешествовать. В основном по работе приходилось.

Мы беседовали с Максимом, наверное, около часа. Он много рассказывал о себе, я по большей части отмалчивалась и слушала. Этот человек мне нравился все больше. И внешность симпатичная, и говорит интересно.

Распрощались мы с ним часа в два. Честно говоря, мне не очень хотелось возвращаться домой, где, кроме размышлений о текущем деле, меня ничего не ждало. Надо хоть живность какую-нибудь в доме завести, что ли.

Импровизируя на данную тему, я добралась до родного дома. Поставив машину у подъезда, поднялась пешком на седьмой этаж и очутилась в квартире. За время моего отсутствия здесь ничего не изменилось. Мне часто приходилось подолгу находиться вне родных пенатов. Возвращаясь, я нередко ловила себя на мысли, а каких, собственно говоря, изменений я ждала. Чего хотела увидеть? Что кто-то переставил мебель или помыл забытую в раковине посуду? Глупо.

Переодевшись, я наполнила ванну. Отмокнуть после дальней изнуряющей дороги — святое дело. Включила приемник. Легкая музыка, передаваемая на настроенной волне, успокаивала. Я сняла халат и погрузилась в пенистую воду. Благодать. Вот так бы лежала здесь до скончания века. Нет же, придумал кто-то преступность. Вот и борись теперь с ней. Впрочем, я сама виновата. Могла бы выбрать профессию поскромнее. Но склонность к авантюризму потянула меня в частный сыск. Тоже мне — Ниро Вульф.