Ирина Градова - Танец над пропастью

И тут Рита выложила ему все о письме шантажиста. Пока она говорила, Горенштейн кивал, словно ее слова только подтверждали его догадки.

– Знаете, Рита, я не удивлен, – сказал он, когда она закончила. – Мне приходила такая мысль, но Григорий Сергеевич не находил нужным поделиться проблемой со мной, а я не был вправе задавать ему вопросы. Вы не думаете, что шантажист испортил прожектор из мести, если ваш отец почему-либо отказался платить или чтобы заставить его поторопиться с выплатой?

– Теперь остается только этот вариант, – со вздохом согласилась Рита. – Значит, нам нечего опасаться, ведь с папиной смертью сведения, которые этот человек мог обнародовать, стали никому не нужны. То есть никто не станет ему ничего выплачивать, ведь я даже не представляю, чего папа так боялся!

– Есть еще одна вещь, – задумчиво проговорил Горенштейн.

– Какая? – насторожилась Рита.

– Григорий Сергеевич перед самой своей смертью просил меня собрать для него большую сумму. Речь шла о прямо-таки огромных деньгах, и я сказал, что на это потребуется время.

– О каких именно деньгах, Владимир Соломонович?

– О ста миллионах.

Рита едва не задохнулась от ужаса. Слава богу, отец не успел взять у Горенштейна эти деньги, а то они с матерью оказались бы на улице, да и театр пришлось бы срочно продавать!

– Вижу, вы не в курсе, – заметил между тем мужчина, прочтя ответ на ее лице. – Что ж, я не удивлен. Признаться, мне с трудом верится, что шантажист мог потребовать такую сумму. А еще меньше, что ваш папа согласился заплатить – ей-богу, даже такому миролюбивому человеку, как я, кажется, что проще было бы грохнуть этого парня!

– Согласна, – пробормотала Рита, думая о том, как много еще отец не рассказывал ей о своих делах. Она лишь выполняла его указания, но никогда не являлась полноправным партнером.

– Если вам понадобится помощь, Рита, – серьезно сказал Горенштейн, – обращайтесь сразу ко мне, не колеблясь, ладно? Не скажу, что Георгий Сергеевич был самым милым из моих знакомых, но он определенно умел держать слово!

Рита не знала, правильно ли поступила, рассказав практически незнакомому человеку о шантаже, но она почему-то чувствовала доверие к бывшему папиному кредитору. На прощание он произнес слова, показавшиеся ей странными. Он сказал: «Не волнуйтесь, я буду присматривать за вами».

Впервые за весь день взглянув на часы в подъезде своего дома, Рита ужаснулась: половина первого ночи! Мало того, что она не принимала участия в поминках, так еще и домой заявилась в неприличное время. Она надеялась, что мать легла спать, но ее надежды не оправдались: Наталья Ильинична вышла в коридор, как только услышала поворот ключа в замке. Рита ожидала, что мать сердита на нее за внезапное исчезновение с кладбища, но Наталья Ильинична не выглядела ни расстроенной, ни сердитой, лишь немного встревоженной.

– Ты могла бы позвонить, – заметила она с укоризной, пока Рита снимала сапоги и пальто. – Все-таки я волнуюсь. – Что тебя задержало, могу я поинтересоваться?

– Кажется, я выхожу замуж, – ответила на это девушка и увидела, как на лице матери появилось выражение крайнего изумления.

– Но, – пробормотала она, опускаясь на табуретку в прихожей, – я полагала, что вы с Игорем…

– Игорь тут ни при чем, – перебила дочь. – Я выхожу замуж за Митю. Он сделал мне предложение.

– Но ты ведь… – Наталья Ильинична на мгновение запнулась. – Ты ведь не любишь Митю, котенок!

Сколько раз за последние лет восемь Рита слышала причитания Натальи Ильиничны по поводу того, что Игорь Байрамов искалечил ей жизнь, потому что она ни на кого другого и смотреть не хочет. И что же? Вот она взглянула на другого, а мать против?

– Ма, – сказала Рита, чувствуя, как изнутри начинает подниматься раздражение, – мне скоро тридцать, и за всю жизнь я получила всего лишь два предложения о замужестве. Когда поступило первое, я отказала, по дурости считая, что у меня все еще впереди. Теперь я так не думаю. Мне пора заводить семью, рожать ребенка, пока не поздно, и любовь не имеет к этому отношения! Сколько еще лет я буду кого-то интересовать как женщина? Может, это мой последний шанс устроить свою судьбу, и я не собираюсь его упускать!

Она и не заметила, как сорвалась на крик, и мать, пытаясь утихомирить ее, сказала:

– Тише, милая, тише, – Катя с Мишей спят!

Рита устыдилась и умолкла. Наталья Ильинична покачала головой и тяжело вздохнула.

– Если бы ты, дочка, просто не любила Митю, я не стала бы возражать против этого брака, – проговорила она. – Но ведь ты любишь другого человека. Я хорошо тебя знаю, как ты собираешься жить с Митей и каждый день видеться с Игорем?

– Это вовсе не обязательно, – пожала плечами Рита. – Я пока не решила, что делать с театром. Кто встанет во главе – ты или, может, наша «англичанка» Катерина? Или Мишаня, который даже со своими бабами разобраться не в состоянии? По всему выходит, мне придется заниматься папиным наследством, и я думаю, что мы продадим театр и школу, пока есть желающие их приобрести. Так что мне не придется видеться с Байрамовым, он уйдет из моей жизни навсегда.

Наталья Ильинична некоторое время молчала, Рита тоже. Ей хотелось верить, что она убедила мать в своем искреннем желании начать сначала. Возможно, она так нуждалась в материнском понимании и одобрении потому, что сама далеко не была уверена в правильности своего решения? Если бы Наталья Ильинична обрадовалась, узнав, что дочь выходит замуж, она перестала бы сомневаться и успокоилась. Но мать повела себя не так, как Рита ожидала, и это поколебало ее решимость.

– Знаешь, – сказала вдруг Наталья Ильинична, – больше всех удивился бы твой папа, узнав, что ты выбрала Митю! Он хорошо к нему относился, но всегда считал неподходящей для тебя партией, хотя и знал, что ты ему нравишься.

Рита была осведомлена об отношении отца к Мите. Он ценил его работоспособность и преданность делу, но она помнила, что как-то раз в разговоре он назвал Митю «наблюдателем», в то время как Байрамов, по его оценке, был «конкистадором». Игорь не ждал ничего от жизни, он просто брал то, что ему нужно. Возможно, поэтому многое доставалось ему без особых усилий: он просто не сомневался в успехе. Митя же был осторожен, порой нерешителен, а Григорий Сергеевич считал эти качества проявлением мягкотелости.

Но Рита не собиралась и после смерти отца руководствоваться его понятиями о том, что правильно, а что нет, поэтому последнее замечание Натальи Ильиничны лишь укрепило девушку в ее убеждении. Хватит! С прошлым покончено, она начинает новую жизнь с новым мужчиной, и все у нее обязательно будет хорошо!

Выйдя утром в коридор, Рита увидела на крючке чужое пальто, а справа от коврика стояли дорогие кожаные ботинки. Интересно, кто это мог прийти ни свет ни заря?