Ирина Градова - Танец над пропастью

– Мама что-то такое говорила. Она даже упоминала про какого-то человека, который…

– Эрик Карпентье. Все верно, он приезжал сюда специально для встречи со мной. Можешь себе представить, каково это: тебе двадцать лет, а представитель одного из самых известных театров мира приезжает, чтобы пригласить тебя туда, куда мечтают попасть тысячи танцовщиков по всему миру?!

– Это должно было казаться невероятной удачей!

– Удачей?! Это походило на сказку! В то время мы с твоим отцом находились на ножах. С ним невозможно было иметь дело – и не только из-за того, что он буквально оторвал тебя от меня и услал подальше. У Григория Сергеевича тогда начинались проблемы с Мариинкой. Вернее, они достигли своего апогея, и он уже решил для себя, что уходит. Как обычно, он все решил и за меня – видимо, с тобой перепутал.

Рита болезненно поморщилась, но Игорь этого не заметил: он рассматривал свои ногти и не видел выражения ее лица.

– Мы с Митькой понимали, что из-за Синявского нас, то есть тех, кто, как считалось, являлся его учениками и протеже, тоже станут преследовать. Правда, Митька говорил, что мне бояться нечего, но я ему не верил. Григорий Сергеевич вынашивал идею о собственном театре. Митька очень рассчитывал, что у него все получится, но я сомневался – это ведь такие бешеные бабки! Кроме того, я не был уверен, что хочу оставаться с Синявским: он у меня в печенках сидел, мы каждый божий день собачились, и я боялся, что когда-нибудь не сдержусь и придушу-таки его!

– Хорошо, что тебя следователь не слышит, – пробормотала Рита.

Игорь метнул на нее быстрый взгляд.

– Сказать – не значит сделать, – произнес он.

– Ага, скажи это сотням подследственных, месяцами сидящих в СИЗО в ожидании суда. Если бы не Жаклин, Байрамов, ты непременно пополнил бы их ряды! Ладно, продолжай.

– Продолжать? Карпентье не знал, что я переехал из вашей квартиры, и у него был только старый адрес. По нему он меня не нашел, зато обнаружил Синявского. Карпентье, знавший о том, что творится в театре (артистический мир, как тебе известно, узок до невозможности, и слухи распространяются быстро), сообщил Григорию Сергеевичу, что хотел бы встретиться со мной и спросил, как можно меня найти. Разумеется, мужик не собирался вываливать всю правду о возможном контракте конкуренту, но ты же знаешь – твой папаша может… мог быть весьма убедительным, когда ему этого хотелось. Так он узнал о предложении Гранд-опера. Как ты понимаешь, он не имел намерения меня отпускать – особенно в такое сложное для себя время.

– Глупости, Байрамов! – воскликнула Рита. – Как он мог не отпустить тебя, ведь он – не рабовладелец. Ты свободный человек!

– Ты тоже вроде бы была свободным человеком, но всегда поступала так, как хотел твой папаша! – перебил Игорь.

– Так что же сделал папа?

– Он сказал Карпентье, что я связан контрактом. Выдумал какой-то американский ангажемент, какие-то гастроли и озвучил сумму неустойки, которую мне придется заплатить в случае отказа. Кроме того, он сказал, что я, скорее всего, уже уехал или уеду со дня на день. Да, он еще выдал Карпентье левый адрес где-то во Всеволожске!

– Поверить не могу…

– А ты поверь! Синявский даже, на всякий случай, придумал удалить меня из театра на недельку – во избежание нежелательной встречи с Карпентье.

– И как это ему удалось? Мариинский театр – не его собственность!

– Верно, но он пошел на сделку с руководством. Как ни ненавидела Синявского администрация, они не могли позволить, чтобы у них из-под носа увели премьера, занятого в половине репертуара! Одно дело, они поперли бы меня из-за Синявского, другое – я ушел бы сам , на белом коне, да не куда-нибудь, а в лучшую балетную труппу Европы! Я примерно в то время повредил спину, но больничный не брал, потому что твой отец считал, что травма недостаточно серьезная. Ну, в принципе, ничего необычного – на лидокаине и массаже как-то держался. И вдруг, о чудо, мне предоставляют путевку в санаторий. На неделю. Спину лечить. Только твой папаша не на того напал: Карпентье задался целью разыскать меня во что бы то ни стало. Каким-то образом ему удалось встретиться с Митькой, и тот сообщил, где я нахожусь.

– Значит, этот Карпентье тебя все-таки нашел!

– Нашел. И рассказал, что творит Синявский с целью меня удержать.

– Наверное, ты сильно разозлился?

Выражение лица Игоря не требовало словесного перевода.

– И ты, конечно, сразу пошел к папе ругаться?

– Не-а. Я решил поступить так же, как он. Во-первых, постарался, чтобы слух о моем романе с Галиной Сомовой поскорее достиг его ушей. Во-вторых, написал заявление об уходе из Мариинки и отнес его секретарю накануне премьеры «Роксаны». К концу спектакля, когда мы поехали праздновать в ресторан, Синявский уже знал и о том, и о другом. У меня не было ни малейшего желания веселиться, но я отправился туда не для этого, а чтобы посмотреть в глаза твоему папаше и насладиться произведенным эффектом. Ты, наверное, считаешь, что я поступал плохо, низко, да?

Рита покачала головой.

– Я понимаю твои чувства, – со вздохом ответила она. – Ты хотел отомстить – это нормально. Не представляешь, сколько раз мне самой хотелось сделать что-нибудь подобное, но…

– Но – что?

– Он был моим отцом и… Знаешь, мы переживали и хорошие моменты. Наверное, в основном в раннем детстве. И эти моменты мешали мне действовать под влиянием сиюминутных эмоций.

– Ты всегда была сдержанной, даже скрытной, – пробормотал Игорь. – Синявский считал это проявлением слабости.

– Ты прав: всех, кто не вступал с папой в открытое противостояние, он считал неспособными к сопротивлению. Наверное, он не знал про Ганди.

– Ты про того коротышку – непротивление злу, бескровная борьба и так далее?

– Этот «коротышка», между прочим, добился вывода британских войск из Индии!

– А ты? – Игорь неожиданно подался вперед, и его лицо оказалось в каких-нибудь двух сантиметрах от ее. – Чего ты добилась?

На это ей ответить было нечего. Рита и сама не понимала, что чувствует. Отца нет, некому ее контролировать и навязывать свою волю, однако она почему-то не ощущает себя свободной. Как раб, освобожденный Авраамом Линкольном: первое опьянение нежданной свободой прошло, а что делать дальше, никто не сказал!

– Ты не закончил, – напомнила она, боясь, что каким-то невероятным образом Байрамов прочтет ее мысли.

– Правда? Но дальше ты знаешь.

– И все же мне хочется услышать твою версию.

– Хорошо. Мы с Синявским сцепились прямо на вечеринке, в присутствии руководства Мариинки и Карпентье. Я впервые видел его пьяным – зрелище, скажу я тебе, ужасающее! Он объявил всем, что уходит, хотя я знал, что идти ему пока что некуда, и понимал, что твой отец совершает страшную ошибку. Он также назвал имена тех, кто уйдет из театра вместе с ним, подставив и Митьку, и всех, кто действительно последовал бы за ним, если бы было куда! Ну а в довершение картины Григорий Сергеевич назвал меня предателем, который бежит как крыса с тонущего корабля – не знаю, имел ли он в виду Мариинку или себя самого? Этим все бы и закончилось, но твой отец вознамерился ехать к Галине.