Евгений Сухов - Дверь, ведущая в ад

– А давайте будем ходить в это кафе хотя бы раз в неделю! – предложила Вероника. – Устраивать такие вот посиделки, как сегодня. Ну, типа семейных обедов или ужинов.

Мы с Ириной быстро переглянулись: семья – увы, наша больная тема, на которой как-то разок мы уже споткнулись и едва не раскололи об землю наши трепетные отношения. Володька на это предложение то ли хмыкнул, то ли буркнул нечто нечленораздельное (его не поймешь, в отличие от меня он умеет скрывать свои чувства). На этом инициатива Вероники и заглохла.

Один я произнес из вежливости:

– А что, можно…

С четверть часа мы лениво, как наевшиеся крокодилы, переваривали съеденное и выпитое. Бывает такое состояние после сытного обеда, когда абсолютно ничего не хочется, да и не стоит двигаться, иначе можно смазать весь полученный кайф. Как хотите, а минут двадцать, а то и сорок после обеда надо провести в расслабленном состоянии, никуда не спеша и, естественно, не дергаясь. В этом состоянии душа и тело отдыхают по-настоящему. И надо им в этом поспособствовать…

Бодрее всех среди нас смотрелась Вероника, поскольку съела и выпила меньше остальных. Она еще пыталась как-то поддерживать беседу, говорила, оглядывая нас, а мы смотрели на нее и друг на друга осовелыми глазами и поддакивали, совершенно не вникая, о чем она ведет речь.

Подошел официант, мы с Володькой скинулись и рассчитались за обед. Это событие вывело нас из состояния полудремы и сытой неги. Вот теперь, так славно отдохнув, можно было двигаться…

– Ну что, по домам? – предложил Володька. – Вас подвезти? – спросил он меня и Ирину, явно с надеждой, что я откажусь.

– Мы пройдемся, – ответила за нас обоих Ирина. – Тем более что надо как-то растрясти к ночи такой обед.

– Чтобы было, куда поужинать, – добавил я.

– А вы что, будете еще и ужинать? – округлила глаза Вероника и даже приоткрыла от изумления свой прелестный ротик.

– Ну, конечно, после такого обеда только легкий ужин: жареная картошечка с мясом, грибной жульенчик со сметанкой, селедочка под шубой… Ну, может, съедим еще по кусочку торта, – на полном серьезе проговорил я, наблюдая, как глаза Вероники приобретают совершенно идеальную округлость монет.

– Да не слушай ты их, – засмеялся Володька. – Это они так нехорошо шутят…

– Правда? – посмотрела на нас Вероника, не зная, улыбаться этой нашей шутке или нет.

– Нет, – ответил я. – Ужинать мы будем непременно: жареная картошечка с мясом, грибной жульенчик со сметанкой, селедочка… – Но все же не выдержал и тоже засмеялся.

– Так вы не едете? – переспросил Володька.

– Нет. У нас намечается вечерний моцион: пешая прогулка до дома.

– Ну, смотрите, – с некоторым облегчением произнес Коробов.

– Езжайте, езжайте, – махнул я рукой.

– Хорошо, – произнес Володька. – Тогда… будем на связи.

– Ну, как тебе обед? – спросил я Ирину, когда мы прошли несколько шагов.

– Замечательно, – ответила она.

– А как тебе Вероника?

– Вполне нормальная баба, когда не напускает на себя некую значимость. Я думаю, твоему другу с ней хорошо.

– Я тоже так думаю, – согласился я, хотя можно было бы и поспорить. Но спорить и вообще чего-либо говорить не хотелось.

Я вдруг поймал себя на мысли, что я, в общем-то, счастлив. Это раньше мне думалось, что счастье – это когда случается вдруг нечто невозможное и крайне редкое, во что ты так долго верил, к чему все время стремился и чего терпеливо желал и ждал. То есть счастье есть, по сути, исполнение самой заветной мечты. Так мне раньше казалось. Но сейчас я думал иначе: вот идет рядом дорогая мне женщина, ей со мной хорошо, как и мне с ней… Я сыт, обеспечен, имею любимую работу, кров и примерно знаю, что будет в ближайшие дни. Нет, я не столь самоуверен, как Миша Берлиоз из романа Булгакова «Мастер и Маргарита», за что, собственно, Берлиоз и поплатился собственной жизнью, поскольку не следует дергать судьбу за усы. Но то, что народилось внутри меня, можно было назвать счастливым состоянием души. И тела, разумеется.

Может, это я старею? Как-никак с прошлого года мне пошел четвертый десяток. Возможно, поэтому мне в голову приходят столь простые и прозаические мысли.

А с другой стороны: ведь мы сами себе – несбыточными желаниями и погоней за мечтой – усложняем жизнь, которая способна оборваться в любой момент. Так, может, и не следует мчаться за синей птицей и задаваться вопросами, на которые сложно отыскать ответ? Нужно жить здесь и сейчас. В нашей власти быть счастливыми на долгое время, а не только в минуты осуществления заветной мечты…

К Андрею Батину я заявился домой, предварительно позвонив. Он оказался сдержанным симпатичным парнем и не стал увиливать от разговора, хотя вполне мог это сделать. Ведь речь шла о Ларисе, а она, похоже, и правда, была ему небезразлична.

– Так, значит, вы занимаетесь расследованием убийства Ларисы? – спросил он после того, как я представился, назвал ему свою должность, место своей работы и цель своего визита и попросил ответить на «пару или немножко больше вопросов».

– Да, я веду журналистское расследование этого убийства.

– А у вас это уже получалось? – Андрей посмотрел на меня испытующе и добавил: – Найти убийцу?

– Да, получалось, – без лишней скромности сказал я.

– А если я вам отвечу на ваши вопросы, то вы, когда найдете убийцу, скажете мне, кто это?

Так вот почему Андрей согласился говорить со мной. Признаться, я был готов к тому, что он меня попросту выставит за дверь… Ему нужен убийца Ларисы…

– Зачем? – постарался я поймать его взгляд. И поймал. После чего вопрос «зачем» стал совершенно лишним.

– Чтобы я сам… спросил у него… зачем он это сделал.

– Хотите его убить? Тогда накажут уже вас. Ведь вы станете главным подозреваемым, а следаки из Следственного комитета работать умеют, поверьте мне…

– Почему же сразу убить? – медленно произнес Андрей, но его фраза прозвучала совсем не убедительно.

– Тогда что? Искалечить?

– Ну-у… – неопределенно протянул он и больше ничего не сказал, поскольку нам обоим и так все было ясно.

– Если я найду убийцу и буду на все сто процентов уверен в его виновности, но прямых улик у меня на него не будет, я его вам отдам, – предложил я, – можете в этом не сомневаться. Но если у меня будут неопровержимые улики, изобличающие убийцу, или меня опередят следователи из Главного следственного управления, то вы ко мне не будете иметь никаких претензий. Идет? – спросил я.