Евгений Сухов - Дверь, ведущая в ад

Измайловский проспект остался позади. Мы шли по очищенной от снега аллее по направлению к Измайловскому шоссе. Позади уже остался интернат, что находился по правую руку, а впереди слышался шум автомобилей, проезжающих по Измайловскому шоссе.

Я не знаю, что сказал Ирине мужчина и что она ему ответила, только они вдруг почему-то свернули на неширокую тропку налево в лесок, за которым находилось трамвайное кольцо. Прождав немного, свернул за ними и я. И тут у меня появилось ощущение, что есть кто-то еще, кто наблюдает и за Ириной, и за мной. Я решил проверить: неожиданно останавливался, словно чем-то залюбовавшись, и бросал быстрый взгляд назад… Включал боковое зрение… Приседал, якобы поправляя ботинок, и быстро оглядывался… Один раз даже специально поскользнулся и упал на бок, успев мельком посмотреть назад. Но, увы, так никого и не заметил. Так что либо за нами следил профи, либо мне просто померещилось…

Немного не дойдя до древней постройки общественного туалета, Ирина и мужчина остановились. И тут откуда-то сбоку к ним кинулись трое парней, в одном из которых я узнал Андрея Батина. Я заторопился и через несколько мгновений поравнялся с группой парней, обступившей Ирину и провожающего ее мужчину.

– Ну, что, маньячелло, попался? – подошел к мужчине вплотную Андрей. Он пока меня не видел.

Зато один из тех, что был вместе с ним, недобро посмотрел на меня и сказал:

– А ты что тут встал, фраер? Проходи.

Я сделал движение, будто собирался обойти группу людей, занявших всю тропу. В это время Андрей замахнулся для удара, и если бы мужчина не увернулся, что он проделал весьма ловко, то получил бы знатную оплеуху в ухо.

– Ах ты, с‑сука! – вскипел Андрей, и тут, невесть откуда, с обоих концов тропы к нашей группе подошли суровые мужчины. Их было человек пять, и настроены они были весьма решительно.

– А это еще кто такие? – недобро прошипел тот самый парень, обозвавший меня фраером. И его рука медленно поползла во внутренний карман кожаной куртки.

– Стоять! Не двигаться! – заметив это движение, гаркнул один из суровых мужчин, стоявший недалеко от меня. И в его руках оказался пистолет. С противоположного конца тропы тоже кто-то из суровых крикнул:

– Стоять, полиция!

Суровые мужчины пошли навстречу друг другу, и кольцо, в котором оказались трое парней во главе с Андреем, Ирина и я, замкнулось. Мужчина, провожавший Ирину, оказался одним из полицейских и сделался столь же суровым. Правда, его взгляд немного теплел, когда он смотрел на нее.

Потом нас обыскали и повели к выходу из лесочка, где стояли патрульный «Форд» и полицейская «Газель». Нас пятерых – меня, Ирину, Андрея и двух его парней – посадили в «Газель» и повезли. Мы с Андреем делали вид, что незнакомы: оба, не сговариваясь, посчитали, что так будет лучше. Суровые мужчины, что сопровождали нас, были молчаливы и только время от времени поглядывали на нас, готовые в любую минуту пресечь любую бузу. Но парни Андрея вели себя спокойно. Что им можно было предъявить? Что они вступились за девушку? Такие поступки только делают мужчине честь…

Нас высадили возле небольшого четырехэтажного дома, стоящего в глубине улиц между Измайловским бульваром и Верхней Первомайской. Это было Измайловское отделение полиции. Нас завели вовнутрь, провели на второй этаж и усадили на стулья.

– Ждать, – коротко приказал один из суровых мужчин и ушел, а его место заняли два полицейских сержанта с автоматами, вставшие в коридоре против нас.

– Эй, айн, цвай, полицай, автомат-то у тебя хоть настоящий? – спросил одного из полицейских парень, что назвал меня фраером. И громко загоготал. Второй парень его поддержал, ухмыльнулся и Андрей. – Стрельнуть дашь? – не унимался парень. Он явно недолюбливал полицейских, причем недолюбливал – сказано слишком мягко.

– Щас тебе другие дадут , – недружелюбно пообещал парню сержант.

– А что мне другие , я с тобой базарю… – обозлившись, буркнул парень.

– Угомонись уже, Острый, – одернул его Андрей. – Иначе триста девятнадцатую пришьют… [4]

Ирина сидела спокойно, разглядывая то свои руки, то уперев взгляд в пол. Парни ее не задевали, только Андрей иногда на нее поглядывал, собираясь, очевидно, что-то спросить. Наконец, не выдержав, спросил:

– А ты что делала в парке?

– Я была в кафе, а потом к метро пошла, – ответила Ирина, искоса глянув на меня.

– А тот «легавый»… ну, что рядом шел? Он как с тобой вместе оказался?

– В кафе мы за одним столиком сидели, – сказала Ирина. – А потом он вызвался проводить…

– А почему это вы вдруг в лесок свернули? – продолжал допытываться Андрей.

– Он сказал, что так до метро ближе… – повела плечиком Ирина.

– Но ты ведь не знала, что он «легавый»?

– Нет, не знала.

– А зачем тогда пошла с ним? Не слышала, что ли, что недавно в парке девушку убили и изнасиловали?

– Да мне Сережа сказал об этом, – виновато ответила Ирина, весьма убедительно делавшая вид, что она вся из себя такая простушка, – поэтому и предложил проводить…

– А что, если бы этот Сережа не «легавым», а маньяком вдруг оказался? – жестко заметил Андрей и посмотрел на нее в упор: – Не подумала об этом, нет? Лежала бы сейчас в лесочке придушенная и… истерзанная вся… Тебе сколько лет-то?.

– Двадцать один, – ответила Ирина. И добавила, чуть помедлив: – Скоро будет.

– Ну, вот, уже возраст, – резюмировал Андрей. – Сало в голове уже пора иметь.

Ирина опустила головку. Насчет сала в голове, то бишь наличия ума и сообразительности, у нее было в полном порядке, но роль простушки обязывала промолчать, поэтому спорить она с Андреем не стала, не та была сейчас ситуация.

В это время мимо нас деловито прошли трое: седоватый полный подполковник, видимо, один из главных начальников данного отделения полиции, средних лет мужчина с военной выправкой, похоже, очень тщательно следящий за собой, чином наверняка никак не меньше подполковника, и дамочка в деловом брючном костюме лет тридцати с небольшим. Такие обычно работают в аналитических отделах и составляют психологические портреты преступников, подозреваемых и свидетелей, проясняя их психотипы. Должность эта весьма полезная, поскольку зная типаж, характер и особенности преступника, его легче поймать, а потом правильно построить дознание и допросы…

– Вот здесь вы можете расположиться, – открыл дверь кабинета, возле которого мы все сидели, полицейский подполковник, приглашая войти своих спутников. – Надеюсь, вам тут будет удобно.

Очевидно, эти двое, что были с подполковником, являлись важными людьми, поскольку в его голосе явно сквозили лебезящие нотки.

– Благодарю, – ответил мужчина, следящий за собой, и, пропустив вперед даму, вошел в кабинет.