Марина Серова - Прогулка с продолжением

— А что потом? — сразу же полюбопытствовала я.

— Потом я, к сожалению, буду вынужден вас покинуть, Татьяна Александровна. Я улетаю в Европу по делам. К сожалению, самолет ждать не будет. Я еще не настолько богат, чтобы содержать собственный авиатранспорт.

Я оказалась в сложном положении. У меня не получилось узнать, что именно интересует Пшенникова-второго. Он говорил нарочито неясно и туманно, возможно, сам не зная точно сути моего вчерашнего задания, которой я и сама, правда, не ведала.

Пришлось признаться, что вопрос, который он передо мной поставил, слишком сложный, и я не могу решиться вот так сразу. Профессиональная этика не позволяет. Высказав эту глубокую мысль, я не удержалась и почесала в затылке: меня накрыло явление дежа вю. Показалось, что за сегодняшнее утро я уже один раз произносила эти слова. Или действительно — произносила?

Тогда Пшенников решил взять быка за рога.

— Тысячу? — спросил он и тут же уточнил: — Долларов, разумеется. Это достаточная цена?

— Для профессиональной этики? — с легким испугом спросила я.

— Ха! — Пшенников снова рассмеялся и приподнял планку: — Хорошо, уболтали. Предлагаю полторы штуки баксов, но это самый край. Вряд ли вам ваш клиент заплатит больше за полдня. В сущности, чем вы вчера занимались? Можно сказать, что прогулками и разговорами. Меня интересуют эти прогулки и эти разговоры. Неужели полторы штуки гринов мало? Побойтесь бога.

— Может быть, нет, а может быть, и да, — я тоже затушила сигарету в пепельнице. — Будем считать, что наши переговоры закончились неудачно. Ничем не могу вам помочь, Григорий Иванович.

Пшенников пронзил меня острым взглядом и встал.

— Ну что ж, если это ваше последнее слово, к сожалению, я вынужден откланяться. Хотя, не буду скрывать, надеюсь, что в последний момент, возможно, вы и передумаете, Татьяна Александровна.

Я отрицательно покачала головой и проводила раздраженного гостя до двери.

— Это ваш последний ответ? — спросил он перед уходом, надевая свою кепку.

— Да, последний, — ответила я, и Пшенников-второй, кивнув мне, не прощаясь вышел.

— Мне искренне жаль, — пробормотал он, и я закрыла за ним дверь.

Вернувшись в комнату, я взяла оставленную на журнальном столике визитку и, пройдя в кухню, положила ее рядом с первой. Они были идентичными.

В веселенькое, однако, дельце я попала, сама не понимая куда, как и зачем. Пришлось срочно закурить и постараться обдумать ситуацию.

Пока, размышляя, я бегала по кухне между плитой и столом, во входную дверь снова позвонили.

Теперь я взглянула на дверь с запоздалой осторожностью. Взяв свой пистолет, тихо подкралась и заглянула в глазок. А это пришел Володька Степанов!

Если бы я его увидела не сейчас, а полчаса назад, то встретила бы совсем по-другому. Но явление двух Пшенниковых, проговоривших мне практически одинаковые предложения и оставивших совершенно одинаковые визитные карточки, немножко выбило меня из колеи.

Я спрятала пистолет за спину и отперла дверь.

— Привет, Танька! — поздоровался Володька и протянул мне букетик гвоздик, хотя я ему сто один раз говорила, что люблю розы. — У тебя все нормально? Что-то ты нахмуренная и нахохлившаяся. Не выспалась?

— Нахохлишься тут, — проговорила я, пропуская Володьку в квартиру и запирая за ним дверь.

— Если ты мне сейчас скажешь, что твоя фамилия Пшенников, то я нахохлюсь еще больше, — честно предупредила я, и Володька, хмыкнув, оглянулся на меня перед тем, как нагнуться и снять ботинки.

Он поставил свой неизменный «дипломат» рядом с собой. В нем что-то звякнуло, и Володька снова хмыкнул.

— Так что за анекдот ты мне рассказала в дверях? — спросил он. — Как я должен был назваться?

Я промолчала.

— Может быть, ты и смешно пошутила, но я не понял ничего, — сказал он, проходя в кухню, прихватив «дипломат».

— Забыла уже, но это был не анекдот, — хмуро ответила я.

Я не была расположена рассказывать ему все, пока сама не разобралась хотя бы в половине. Правда, я еще не решила, в какой половине мне стоит начинать разбираться: в старшей по возрасту или в младшей? Старший — джентльмен, ну а младший — опасней. Везде и во всем есть свои плюсы и минусы.

Володька поставил на стол «дипломат», раскрыл его и начал выставлять на свет божий бутылки и бутылочки, пакеты и пакетики. Бросив рассеянный взгляд на его действия, напоминающие работу фокусника Акопяна на арене телевизора, я сосредоточенно буркнула:

— Не изображай из себя коммивояжера, Володька, ставь лишнее в холодильник, — и снова ушла в комнату.

Там я закурила и тоскливо посмотрела в окно. Из окна на меня посмотрела не менее тоскливая осень.

«И какого же черта этим двум Пшенниковым было нужно?» — в который уже раз спросила я сама у себя, почесала себе кончик носа и опять поняла, что не понимаю ни фига. Что могло так озадачить и насторожить незнакомых мне людей? Драка с пьяненьким папиком? Или с придурковатой маменькой? Или тот скромный набор напитков, который я употребила в «Гардемарине»? Хотя для того, что я пила, термин «употреблять» не подходит по традиционно русским причинам. Вечерок-то был безалкогольным.

— Да что с тобой происходит? — Володька вошел в комнату и сумел незаметно подкрасться ко мне. Он приобнял меня сзади за плечи и тоже посмотрел в окно.

— Ты Карлсона ждешь, Танька? Или у тебя осенний пессимизм наступил?

— Ты не помнишь, Володь, как называются непохожие друг на друга близнецы? — спросила я у него потухшим голосом. — Близняшки или однояйцевые?

— Чего?! — вскричал Володька. — Ты так прикидываешься или у тебя что-то на самом деле случилось? Спрашиваю в последний раз!

— А если не отвечу, что будет? — все так же вяло поинтересовалась я.

— Спрошу еще раз в последний раз.

— И так до тех пор, пока не признаюсь, — поняла я. — Брось, не волнуйся, пошли кофе пить. Расскажешь мне о своей командировке. Просто мне в кроссворде слово попалось, и я его никак сообразить не могу.

— Ну это запросто, — Володька развернул меня в направлении кухни, — если не знаешь слово, его нужно просто при-ду-мать! — ласково и с расстановками пояснил он. — Сколько букв тебе нужно? Заказывай!

Все-таки Володька молодец. Умеет он если не успокоить, то, по крайней мере, перебить настроение и мироощущение. Вскоре я почти забыла и псевдо-однояйцевых близнецов Пшенниковых, и дурацкие проблемы, их интересующие.

Не знаю, как у Володьки это получается, но через час — я даже на часы посмотрела из любопытства — я думала совсем о другом. Чтобы было понятно, повторяю еще раз: совсем о другом. Ясно?

Лежа на диване рядом с Володькой, я настырно-упорно-безостановочно старалась расшевелить это никуда не годное бревно, которое норовило, видите ли, вздремнуть после обеда для здоровья и чести. Тоже мне, боярин нашелся. А зачем пришел, спрашивается? Спать нужно дома, а не в гостях!