Марина Серова - Руки загребущие

Таксист остановил машину метрах в десяти перед домом. Я расплатилась и медленно пошла к двухэтажному особняку, стараясь как можно внимательнее оглядеться и запомнить окрестности. Собственно говоря, особых достопримечательностей в радиусе километра не наблюдалось: вперед и назад, сколько мог видеть глаз, простиралась длинная улица, застроенная почти одинаковыми домами, обнесенными высоченными заборами.

Мои первые сомнения относительно полнейшего вымирания хозяев и охраны данных архитектурных шедевров сразу развеяло разноголосье собак. Чтобы я окончательно уверилась в человеческом присутствии за заборами, окошко в одном из них со скрипом открылось, и в нем возникла не помещающаяся в его контуры, но явно такая же квадратная морда охранника, свирепый вид которого красноречиво объяснял здешние порядки.

Мои надежды на незаметное проникновение на территорию особняка Филатовых безвозвратно растаяли. «А если спросят документы?» — поздновато спохватилась я. Конечно, никакого паспорта у меня и в помине с собой не было, зато в непременный состав маскировочной экипировки входила красная потрепанная книжечка, удостоверяющая во мне работника городской прокуратуры.

На самом деле факт работы в этой милой конторе я давно вычеркнула из своей биографии, став вольным стрелком, то бишь частным детективом. На заре туманной юности я действительно имела честь трудиться в этом славном ведомстве. Но прошло уже несколько лет с тех пор, как я покинула данное учреждение по личным причинам — когда моя неуемная энергия и нестандартный подход к любому делу оставили равнодушными других блюстителей порядка, я нашла себе более приятное для души и полезное для общества занятие. То, которому посвящена моя жизнь ныне.

По странной «случайности», удостоверение, с незапамятных времен внушавшее одним моим согражданам уважение, а другим — неподдельный страх, так и осталось у меня. Оно не только поднимало мой авторитет в глазах окружающих, но выполняло и многие другие функции. Например, «красные корочки» открывали мне доступ в самые разные места, давали возможность общения с высокопоставленными чиновниками и наводили ужас на неблагонадежные элементы общества.

И сегодня в самом экстренном случае, которого я все-таки очень надеялась избежать, у меня в арсенале была возможность представиться сотрудником прокуратуры.

Нажав на кнопку звонка, я почувствовала, что мое сердце взволнованно замерло. Я прекрасно понимала, что возле каждого дома на этой улице и над каждой дверью есть видеокамера. Но сейчас я играла дилетантку, впервые попавшую в мир высокопоставленных чиновников и пошедших в гору экономистов, поэтому с особенным усилием удерживала свою любопытную голову в обычном, лицом вперед, положении. А больше всего на свете мне хотелось откинуть голову назад и посмотреть, в каком именно месте среди кирпичной кладки притаился «недремлющий глазок».

Взяв себя в руки, я заставила свой мозг думать только о дверной ручке, которая в скором времени должна будет повернуться, чтобы дверь открылась и пропустила меня во двор.

— Вам кого, девушка? — услышала я довольно громкий женский голос в домофоне.

— А мне… эта… А-алину В-вениаминовну Ф-ф-ф… Филатову, — старательно начала я заикаться, поглядывая в листочек, который держала в руке для пущей убедительности своей чрезвычайной бестолковости.

А бестолковость моя не поддавалась никакому описанию, потому что я начала лихорадочно оглядываться, отыскивая на пустой улице обладателя данного голоса. Наверное, со стороны это было довольно комичное зрелище, потому что уже через минуту массивная железная дверь в стене сдвинулась с места, открывая мне доступ во двор. Кстати, того характерного скрипа, которым непременно сопровождается любое подобное действо в фильмах, я не услышала, что свидетельствовало либо о хороших хозяевах, либо о вымуштрованной прислуге.

И тут передо мной вырос высоченный молодой человек в комуфляже. Ох, и не люблю же я этих идиотов, которые наденут форму и уже мнят себя настоящими полковниками! Но, по сценарию, я должна была испугаться или, на худой конец, смутиться, так что поторопилась схватиться за сердце и пролепетать:

— А Ф-ф-фи… Фи-фи-латова… — эти звуки я дополнила выразительными жестами и интенсивным хлопаньем ресниц за безобразными «окулярами».

Закамуфлированный жлоб не снизошел до общения со мной, а только показал на такую же внушительную дверь в стене дома. Я немедленно двинулась к ней, но неожиданно поскользнулась и чуть не упала. С трудом удержавшись в вертикальном положении, я поняла, что моя левая нога к таким перегрузкам еще не была готова — она снова дала о себе знать острой пульсирующей болью.

М-да… Пожалуй, для одной непонятно откуда взявшейся «студентки» (или все же журналистки?) два увечья — это многовато, поэтому мне пришлось выбирать: оставить моим недостатком заикание или все-таки хромоту. Чтобы не отклоняться от первоначального плана, я сбавила скорость и дошла до двери почти ровным размеренным шагом.

— Здравствуйте, а что же вы не позвонили? — встретила меня на пороге миловидная девушка.

Хм, если учесть, что в мои прежние намерения вообще не входило заставать хозяев дома, звонить по меньшей мере было бы глупо. «А почему она меня не спрашивает, кто я такая?» — возник в моей голове резонный вопрос. Но ответ на него я тут же получила.

— Мне Борис давно обещал прислать какую-нибудь журналистку, чтобы описать нашу коллекцию картин и взять интервью. Но почему же он не предупредил, что вы придете именно сегодня? Я бы сходила в парикмахерскую, вы ведь, наверное, будете и фотографировать… Ведь будете, да? — с сомнением и надеждой повторила хозяйка.

— Д-да, конечно. — Я вытащила из папки блокнот, а из сумки — маленький фотоаппарат. — Это у… у… у-усовершенствованная модель, — на всякий случай уточнила я, заметив, что на Филатову не произвели впечатления его небольшие размеры.

Кстати, это было совершеннейшей правдой: внешне имитирующий обычную «мыльницу», мой фотоаппарат выхватывал самые мелкие детали и давал очень четкое изображение. Я попыталась объяснить это Филатовой, но на третьем слове, сказанном мною за три минуты, она махнула рукой.

— Я верю, верю. Давайте лучше познакомимся — меня зовут Алина Вениаминовна, но лучше — просто Алина, — поправилась она, бросив на меня быстрый взгляд.

— А м-меня Таня зовут, — улыбнулась я, стараясь изобразить смущение от важности момента. — Я з-з… заикаюсь, только когда о-очень волнуюсь, — постаралась выпалить я на одном дыхании.

— А вы не волнуйтесь, я не кусаюсь, — миролюбиво произнесла хозяйка. — Вы пока осмотрите дом, выберите интерьер, подходящий для снимков, а я переоденусь.