Марина Серова - Руки загребущие

«Именно в ней и должна крыться разгадка всей этой истории», — подумала я, вспоминая картину, показанную мне Алиной в мое первое посещение дома Филатовых. Может быть, нарисованный Наполеон олицетворял собой Николая или даже Бориса, отличающегося тоже небольшим ростом? Нет, тогда бы Корнеев знал о ней больше, а ему эту картину никогда не показывали, как я поняла. Так я ответила самой себе на возникший спонтанно вопрос и отбросила эту версию.

Пока я открывала дверь галереи, воспользовавшись ключом из своей коллекции отмычек, в самое неподходящее время зазвонил мой мобильник.

— Таня, нам только что на сотовый звонил Николай. Борис сказал, что он находится в галерее и Филатов сейчас едет туда, — сообщила Наташа Корнеева срывающимся голосом. — Знаете, он спросил, как чувствует себя Алина. На всякий случай я сказала, что хорошо, — растерянно продолжила она. — По-моему, Николай очень зол.

— Не волнуйтесь, я знаю, — спокойно ответила я, входя внутрь, стараясь не наступить на краски и не споткнуться о стоящие мольберты — воспоминание о коварной стремянке было пока очень живо.

— А я и не волнуюсь, — услышала я в полнейшей темноте мужской голос, идущий из глубины зала, и тут же закрыла глаза, ослепленная яркой вспышкой электрического света. И все же я успела выхватить из сумки пистолет Макарова, с которым не расставалась почти никогда. Фигура Филатова отклеилась от стены и медленно начала приближаться. В руках у него тоже был пистолет.

Честно говоря, я ожидала чего-то подобного. Но немного попозже. Впрочем, взять себя в руки и привыкнуть к ослепительному свету мне было нетрудно.

— Еще один шаг, и я буду стрелять, — предупредила я, мгновенно отступая за мольберт и оказываясь в более выгодном положении, — теперь хотя бы правая половина моего тела была под защитой тонкой фанерной конструкции, а Николай был виден как на ладони.

Филатов, видимо, сразу понял, что и мне, кроме собственной жизни, терять нечего, а на скорость своей реакции он, наверное, не надеялся. К тому же, перед тем как меня убить, он должен был узнать от меня как можно больше, поэтому сильно торопиться не стал.

Когда я оказалась лицом к лицу с преступником, которого искала так долго, коленки мои не подкосились, да и вообще, плач и мольбы о пощаде в мои ближайшие планы не входили. «В конце концов, я о нем все знаю, — подумала я и усмехнулась. — И Гоша с Генрихом тоже. Так что дипломатические переговоры должен начать он. Ему это гораздо больше надо». Стараясь ничем не выдать своего волнения, я крепко держала пистолет и ровно дышала.

— Кто вы такая? — послышалось наконец в абсолютной тишине. — И почему следите за мной?

Не удержавшись, я усмехнулась: «Рассказать ему свою биографию, что ли? А может, разыграть из себя ярую поборницу справедливости, действующую на общественных началах? — думала я, держа палец на спусковом крючке. — Нет, бесполезно, так как Филатов давно знает о моем существовании. Иначе его бывшие сотрудники не угрожали бы Тумановой».

Эти мысли молниеносно пронеслись в моей голове, и я коротко ответила, вспомнив кличку, которой еще в студенческие годы наградили меня однокурсники за невыносимую способность появляться в самых неожиданных местах:

— Ведьма.

Филатов на секунду зажмурил глаза и едва заметно дернулся. Не знаю, имел ли он представление о частном детективе Тане Ивановой или при этом слове сработало примитивное суеверие, но его мгновенной заминки мне хватило на то, чтобы нажать кнопку диктофона, спрятанного под курткой. Может быть, и не стоило надеяться на получение показаний от преступника, но упустить даже единственный момент потери бдительности оппонента мне не позволила профессиональная привычка.

Так мы с Филатовым стояли и молча держали друг друга на мушке. Прошло несколько томительных минут.

— Мне не важно, кто вы на самом деле, но освободить мою жену вам все-таки придется, — произнес наконец Николай, отступая в центр комнаты. — Только при этом условии я смогу отпустить вас.

«Этого он мог бы и не говорить, — подумала я, вовсе не рассчитывая на такое благородство. — Что ж, попробуем сыграть в его же игру». Если Филатов выбрал блеф, мне просто не оставалось ничего другого, как сделать то же самое. Краем глаза я заметила, как он отступает к стене, немного приближаясь ко мне, но мешать ему не стала. Знала, что живая я ему пока нужнее, чем мертвая.

— Телефон с собой? — спросил Николай, оказавшись на исходной позиции и протягивая мне трубку.

Я заметила, что и он тоже оказался теперь под прикрытием мольберта, но достала собственный сотовый и молча стала набирать комбинацию цифр.

— Отпустите ее, — медленно сказала я, не выпуская Филатова из поля зрения. — Да, можете доставить прямо домой. Или нет, лучше — сюда, в галерею, — потребовала я и подняла глаза на Николая.

Он не возражал. Впрочем, я не питала иллюзий: ему гораздо проще было бы избавиться сразу от двух ненужных свидетелей своих злодеяний. Но я звонила вовсе не Гоше, у которого в данный момент находилась Алина. Верить преступникам на слово я не привыкла, поэтому заранее переговорила, правда, не вдаваясь в детали, с Андреем Мельниковым и теперь молилась, чтобы он понял, что мне требуется его помощь.

— Вот и хорошо, — сказал Филатов, стараясь сохранять спокойствие. — Алина будет в безопасности, а вы, Татьяна Александровна, — улыбнулся он, — сможете наконец отвезти меня в милицию. Кстати, что вы там предъявите? Может быть, те нелепые фотографии? Или еще что-нибудь есть? — буквально смеялся он мне в лицо. — Реальных улик против меня у вас нет. Подумаешь, коньяк! Да его в любом магазине можно купить… И врагов у Туманова было побольше, чем вы думаете: один Гоша чего стоит, не говоря уже о Генрихе.

Честно говоря, слушая весь этот бред, я подумала, что и самому Филатову сейчас было бы лучше оказаться в милиции, чем во власти Гоши или Генриха. А Николай все говорил и говорил. Конечно, многое я уже и сама знала, а кое о чем догадывалась. «Но признание самого преступника все же аргумент повесомее любых домыслов», — просто из вредности подумала я, благодаря человека, который изобрел диктофон, и отгоняя страшные мысли о том, что когда-нибудь другой человек снимет фильм «Последнее дело Тани Ивановой».

Пока Филатов страдал словесной диареей, я вздохнула. «Не знаю, пригодится ли эта пленка мне, но потомкам фильм смотреть будет интересно», — усмехнулась я про себя, представив, как мило я смотрюсь под дулом пистолета с диктофоном в куртке.

Когда на улице внезапно послышался рев мотора, я даже бровью не повела, но Николай мгновенно вырубил свет и отшвырнул мольберт, прикрывавший его. Наверное, в любом другом состоянии я бы с легкостью отскочила в сторону даже в полнейшей темноте, но подвела больная нога, и уже через мгновение Филатов тащил меня к запасному выходу.