Марина Серова - Рыльце в пушку

— А почему вы так думаете?

— Что думаю? — хорошей памятью брюнетка вряд ли могла похвастаться.

— Ну, что идеальные отношения были только видимостью, — меня начинал раздражать тот факт, что я натыкаюсь на отчужденность окружающих меня здесь людей. Или на тупость, как в данном случае.

Брюнетка задумалась, пытаясь вспомнить, о ком она говорила. Этот процесс явно давался ей с трудом, и мне показалось, что еще чуть-чуть — и я услышу, как в ее очаровательной головке с тихим скрежетом ворочаются мысли.

— Не знаю, мне так казалось. Олег никогда не отличался верностью. У него были другие девушки, — произнося последнюю фразу, она оглянулась по сторонам, чтобы убедиться в отсутствии лишних ушей, и зачем-то понизила голос, сведя его почти до шепота.

— А-а-а… — многозначительно протянула я и добавила: — С кем не бывает.

В этот момент в сумочке моей собеседницы призывно запищал сотовый телефон. Послушав несколько фраз, она жеманным голосом произнесла в трубку:

— Ну, Андрей, я же тебя просила…

Я поняла, что ждать больше нечего, и, порядком расстроенная недостатком информации, поплелась на поиски более разговорчивых объектов.

Спустя некоторое время, бесцельно слоняясь по коттеджу и периодически натыкаясь на незнакомых мне людей, я увидела наконец Дмитрия Александровича. Он так же бесцельно ходил, и на его лице читались тревожные мысли, которые не покидали убитого горем отца уже несколько дней. Я подумала о том, что надо дождаться подходящего момента, и повернулась, пытаясь остаться незамеченной. Но мой маневр не удался, Ильин меня окликнул:

— Таня, ты куда?

— Да так, изучаю планировку… — надо было сказать что-то ободряющее, но подходящих слов в нужную минуту, как всегда, не оказалось. «Недалеко же я ушла по уровню интеллекта от той дамочки в гостиной…» — мелькнуло в сознании. Я чувствовала себя не в своей тарелке.

— Не проголодалась еще? Можно перекусить, — от этих слов мой желудок проснулся и начал настойчиво напоминать о том, что позавтракала я давным-давно.

— Было бы неплохо, — пробормотала я и двинулась за Ильиным в сторону кухни.

Пока я уминала за обе щеки разные деликатесы, рискуя поправиться и не влезть в свою привычную одежду, Дмитрий Александрович смотрел на меня с какой-то отеческой заботой. Сам он даже не притронулся к тарелке. После обильной трапезы мне не хотелось даже думать, единственным желанием было забраться в уютное кресло и тихо подремать. Но подобное невозможно — такая уж у меня работа: пока преступник остается безнаказанным, покой мне только снится. Но мир не без добрых людей, и спустя несколько минут я уже сидела перед камином и вдыхала аромат великолепно приготовленного кофе.

Дмитрий Александрович расположился напротив, его грустные глаза были направлены на пламя. Решив совместить полезное с приятным, я осторожно попросила его рассказать историю семьи Ильиных. Он так долго молчал, что, прикуривая сигарету, я решила уже, что так молчаливо он мне в просьбе отказал, но тут Дмитрий Александрович тихо заговорил:

— Когда родилась Полина, я был практически никем. Но, увидев ее — такую крошечную, — понял, что надо менять свою жизнь. В те времена трудно было достигнуть больших высот, и все мои усилия оказывались напрасными. Через полтора года родился Кирилл. Я выбивался из сил, чтобы обеспечить семью хотя бы самым необходимым, но денег катастрофически не хватало, мы едва сводили концы с концами…

Ильин снова замолчал, полностью погрузившись в воспоминания.

Мне почему-то с трудом представлялась крохотная комната в какой-нибудь коммуналке, где развешаны под давно не беленным потолком детские пеленки. Вернее, комната эта мне представлялась очень отчетливо, но я никак не могла заставить свою фантазию включить в столь непрезентабельную обстановку Дмитрия Александровича с семьей. По поведению Кирилла, по его манере «держать марку» можно подумать, что он родился и вырос во дворце.

Я мысленно похвалила себя за казавшуюся неуместной любознательность — Ильин почувствовал необходимость выговориться, излить накопившуюся боль. И он продолжил рассказ:

— Галочка из-за многочисленных проблем стала нервной, постоянно срывалась, говорила, что больше так не может… Потом она потребовала развода, объяснив это моими неудачами. Я согласился, ничего иного не оставалось. Через месяц переехал в Ленинград — у меня там тетка жила, — устроился там, присылал алименты. А потом появилась возможность заниматься частным предпринимательством. Я стал зарабатывать больше, вкладывал деньги в перспективные проекты. В общем, когда я захотел перевезти семью к себе, Галина умерла… Болела она довольно давно, у нее был рак. Дети, еще маленькие, уже все понимали. Полина наотрез отказалась переезжать, считала, что я предал их, разрушил семью, бросил ее больную мать. Не знаю, что Галя говорила про меня детям, но только Кирилл согласился уехать. Я был рад и этому. А Полина осталась в Тарасове с бабушкой, моей мамой, тоже не захотевшей покидать город, где прожита вся жизнь. Немного погодя я купил им этот дом, в то время как раз началось строительство таких коттеджей.

За окном стемнело. За время монолога Ильина мне стало казаться, что я знаю Дмитрия Александровича очень давно, может быть, всю жизнь. Нелегкая у него судьба, ничего не скажешь. Богатые тоже плачут. И не только в бразильских сериалах. Такое ощущение, что Ильина всю жизнь преследует злой рок. Как только у него начинает все налаживаться, так тут же случается несчастье. Ильин то говорил, то замолкал, погружаясь в воспоминания. Я не нарушала священную тишину.

— Полиночка с детства была очень способной девочкой. Училась хорошо, друзей всегда было хоть отбавляй — она была общительной…

Он как будто специально повторял слово «была», делал на нем акцент, наверное, начиная осознавать, что дочку уже не вернешь. Судя по всему, Дмитрий Александрович не привык останавливаться и опускать руки из-за неприятностей. Даже таких серьезных, как чья-то смерть. Он понимал, что жизнь продолжается, уже смирившись с горем. Ведь у него остался сын, которого надо поставить на ноги, дать ему дорогу в жизнь. Сейчас я увидела совсем другого человека, не того, с которым познакомилась вчера. Передо мной сидела сильная и закаленная судьбой личность. Таким Ильин нравился мне больше.

— После окончания школы Полина, как говорится, расцвела. Вот тогда-то на нее и обратил внимание Андрей Долгов, директор того агентства, где она работала. Я думаю, ей не составило большого труда стать самой знаменитой моделью города — она была настоящей красавицей. Полина мне рассказывала об огромном количестве предложений, которые поступали из других агентств: московских, даже парижских. Но она была, можно сказать, патриоткой, не хотела никуда уезжать. Карьера модели ее, кстати, не очень интересовала, а деньгами я помогал. Так и осталась навсегда в Тарасове… С Ксюшей она дружила с детства — они всегда были, что называется, подружки не разлей вода. Ксюша и познакомила дочку с Олегом Никифоровым года два назад. Сначала он обратил внимание на Ксению, но потом так получилось, что влюбился в Полину. Они должны были пожениться через полтора месяца. Полина и платье уже заказала, только вот пошла в нем не под венец…