Ирина Мельникова - Лик Сатаны

— Глянь на средний ящик стола. Он тяжело выдвигается, там полозья отломаны с одной стороны и ручки нет, поэтому мы его никогда не задвигали до конца. А вчера я заметила, что он задвинут до упора. Никто к нему после похорон не подходил, это точно. К тому же накануне плечики в шкафу были раздвинуты, а сегодня вернулись на место. Если вчера я бы еще на привидения подумала или на то, что сама в запарке сунула что-то не туда, то сегодняшний разгром как объяснить?

Никита пожал плечами, подобрал разодранного глухаря, повертел в руках, заглянул в дыру на брюшке и меланхолично произнес:

— Не надо объяснять! Кто-то проникает в квартиру, без вариантов. И этот кто-то перестал стесняться! У кого есть ключи, кроме тебя?

— У мамы только. Но она точно не стала бы рыться здесь ночью. Зачем? Она и днем это могла сделать, тем более в выходные. Да и что тут искать? Я же говорила — никаких ценностей, а архив исчез раньше…

— Все пять комплектов у вас на руках?

— Пять?

Никита вздохнул.

— Саша, в квартире новые двери, а к ним полагается пять ключей, конечно, если не изготовили запасные.

— Не изготовили, — вздохнула Саша. — Не успели. Двери поменяли за месяц до бабушкиной гибели.

— Я о том и говорю, — кивнул Никита. — Положим, один ключ у тебя, один у мамы твоей, два должны были быть у дедушки и у бабушки. У кого они теперь? И пятый? Проверь, пожалуйста.

— Пять? — задумчиво переспросила Саша. — Дедушкин мы забрали! А вот бабулин?.. Знаешь, ее сумку на месте аварии не нашли. Значит, ключ ее точно пропал… Но тогда тот, кто его украл, должен был знать, где она живет? А если знал, зачем обыскивал квартиру, а не просто обворовал ее?

— Паспорт тоже исчез? В смысле, вместе с сумочкой?

— Нет, паспорт остался дома! Исчезла банковская карта, пенсионная, но мы узнавали, деньги с нее никто не снимал!

— Ищи пятый ключ! — с легким раздражением в голосе сказал Никита. — Не отвлекайся!

Саша вскочила с дивана и направилась в прихожую, где стала, что-то бормоча, копаться в шкафчиках и в хламе на полу. Никита еще раз обошел комнату, заглянул в спальню, где также все перевернули вверх дном и даже вспороли матрац на кровати, а затем крикнул в сторону прихожей:

— Ты знала тех, с кем твои предки общались?

— Ну, кое-кого, с бабушкиной работы, — несколько рассеянно ответила Саша. — В музее она старше всех была и в дом никого не приводила. С соседками не дружила. К деду больше народу ходило. Он же и преподавал, и консультировал, да и просто знакомых было много, хотя в последнее время он как с цепи сорвался и перестал общаться. Раньше телефон не замолкал, а в последнее время — тишина. Впрочем, я могу чего-то не знать, мы поссорились, а потом я вовсе уехала отдыхать.

— Случайно некий Коробков Николай Николаевич не приходил к твоему деду? Такой крикливый старик, с бородой.

— Не помню, честно говоря. А что?

— Да так! Была одна умная мысль, но, похоже, не пригодилась! Хотя… Семейные фотоальбомы сохранились?

— Конечно, сейчас принесу.

Саша прервала поиски, зашла в гостиную и выудила из груды книг на полу два толстых альбома, затем заглянула в книжный шкаф, открыла один ящик, другой и в недоумении посмотрела на Никиту.

— Знаешь, я только сейчас обнаружила… Завещание на полке лежало. В конверте, а теперь его нет! И фотографии тоже не все!

— Завещание? — усмехнулся Никита. — Что ж ты его бросаешь где попало? Наверняка где-нибудь в барахле валяется. Поищи получше! А что там с альбомами не так? Сквозь обложки увидела, что снимков не хватает?

Саша покачала головой.

— Нет, в альбомах только семейные фотографии! Дед, бабушка, папа, мама, я, тетки… Была еще целая кипа в папке, в основном дедовы — семейные, студенческие, с поездок его. Он ведь по всей стране разъезжал, на всяких съездах и конгрессах историков выступал, в бывших соцстранах бывал, в экспедициях… Бабушка собиралась их рассортировать, вставить в альбомы, да все как-то не получалось. Мама, помню, ворчала, что всякий хлам хранят, мол, там люди, которые уже в пыль рассыпались…

— Дед не мог их выбросить после смерти бабушки?

— Смеешься? Дед ни одну бумажку не выбрасывал. Там целая эпоха на фото, черно-белые снимки, еще его родителей и предков… Разве что тетки забрали, но им они подавно не нужны! Абсолютно никакой ценности! Господи, в голове не укладывается! Может, стоит все-таки в полицию обратиться?

— Они тебя просто высмеют, если узнают, что пропало! Тем более замок не взломан! Скажут, все вам померещилось, а ваши старики сами это старье выкинули! Других дел у ментов нет, как древние фотографии искать! — усмехнулся Никита и без перехода спросил: — Ключи нашла?

Саша развела руками.

— Нет! Попробую еще поискать, хотя в таком беспорядке вряд ли что-то быстро найдешь!

— После поищешь, а сейчас некогда! На твоем месте я на всякий случай сменил бы замок и поговорил бы с соседями. Могли шаги слышать, шум, стук… — И быстро глянул на часы. — Ладно, поехали!

— В полицию? — удивилась Саша.

— В музей! Попробуем выяснить, с чего вдруг твоя бабуля помчалась туда на ночь глядя!

В музей они приехали без предупреждения, чтобы там не успели подготовиться к обороне. Так заявил Никита, хотя Саша пыталась его убедить: и без того им скажут все, что будет нужно, поскольку музейщики ее прекрасно знали. Она фактически выросла в музейных залах и библиотеке и могла рассказать о большинстве экспонатов не хуже любого экскурсовода. Но Никита, нетерпеливо гарцуя на месте, решил-таки использовать эффект неожиданности.

Но неожиданности особо не получилось. На входе в музей их встретил охранник, документы, правда, не потребовал, но зато записал фамилии в толстый журнал и спросил о цели визита. Наконец кому-то позвонил и через пару секунд движением головы показал на второй этаж «Проходите!».

Они поднялись по широкой деревянной лестнице с резными перилами. На этаже их поджидала директор музея Надежда Петровна Воронцова — невысокая, худенькая дама лет пятидесяти с небольшим. Из-за рыжих кудряшек и острого носика она сильно смахивала на лису, Саша заметила, что в ее глазах промелькнула растерянность. И было просто грешно не воспользоваться этим замешательством.

Бабушка Воронцову недолюбливала, считала выскочкой и посмеивалась над ее кандидатской, что-то про развитие музейного дела в области. И вправду, директор, бывший комсомольский работник, в науке смыслила мало, но администратором была хватким: добилась того, что под музей отдали целиком бывший купеческий особняк, нашла средства на его ремонт. В ее бытность в музее появились реставрационная мастерская, библиотека, пополнились фонды, но, главное, она сумела наладить связи со столичными музеями, которые периодически радовали провинцию передвижными экспозициями и выставками.