Ирина Мельникова - Лик Сатаны

— Эдуард Маркович, вы не пытались выяснить, кто убрал Ковалевского и Коробкова?

Вопрос прозвучал подчеркнуто вежливо, но по сузившимся глазам и побелевшим суставам пальцев, сжимавших пистолет, Никита понял, Быстрова на самом деле в ярости и, будь ее воля, прикончила бы старика, не сходя с места. Он озадаченно хмыкнул. Надо же! Это при том, что Ордынцев ничего особенного не сказал о ее бабке. Ну, вертихвостка, ну, болтушка… Чего только не случается по молодости! Саше вон в стократ тяжелее, а ведь держится! Тут он поймал ее взгляд, устремленный на Ордынцева, и понял. Нет, ничего он не смыслит в женщинах! Похоже, тяжелый утюг, который Саша по-прежнему держала на коленях, тоже был готов прилететь в голову бывшего адвоката.

— Куда там? — Ордынцев, похоже, ничего не заметил. — Не то сейчас здоровье и не те возможности! До недавнего времени жили себе, не тужили! Но после Нового года Федор всех обзвонил и разговаривал как-то странно, мол, неплохо бы снова тряхнуть стариной. Я даже подумал: умом тронулся, что ли? А он: новые времена, новые силы, судьба нас хранила, это знак свыше. Я его послал подальше. И Пайсов! Про Коробкова не скажу! Мы с ним лет двадцать вообще не общались!

— Не могу в это поверить, — покачала головой Саша. — Просто кошмар какой-то!

— Сашенька, прости, но из песни слов не выкинешь! Уродом твой дед был. И смерть принял не по-людски! — сказал Ордынцев.

— А вы чем лучше? — рассердилась Саша. — Про всех гадостей наговорили и довольны!

— Я-то? — старик усмехнулся. — Выходит, ничем, если тебя это утешит!

Юля приподнялась, откинула занавеску и выглянула во двор.

— Там машина подъехала! — сообщила она с хмурым видом. — Наверно, Миронов со своими операми подвалил…

То, что прибыли не Миронов и не его опергруппа, они поняли сразу, едва выскочили на крыльцо. Темная, видавшая виды «Тойота» врезалась в забор и повалила его, а из нее выскочили два молодчика с охотничьими ружьями наперевес.

— О господи!

Это, кажется, завопила Юля, а может, Саша, разбираться в такой суматохе было некогда. Никита еле успел захлопнуть тяжелую дверь и задвинуть засов, когда в нее врезался тяжелый заряд дроби.

— Это они, да? Они? — крикнула Саша и прижала к груди утюг.

Из кухни, хватаясь за косяки, показался Ордынцев. Лицо его исказилось от ужаса. Вся его показная бравада окончательно испарилась.

Тут грянул новый залп. На веранде зазвенели разбитые стекла. Старик схватился за голову и заверещал, как раненый заяц.

— Они! — рявкнул Никита и скомандовал: — Девчонки, наверх! И старика прихватите! — И кивнул на лестницу, которая с веранды вела на второй этаж.

— Куда наверх? — прошипела Юля. — Как мы оттуда выберемся? Давайте с другой стороны через окно вылезем.

— Там нет окна! — воскликнула Саша. — Мы его заделали несколько лет назад!

Она с ужасом подумала, что забота деда о ликвидации сквозняков, гулявших по всему дому, сослужила им плохую службу. Ни он, ни бабушка не дожили до того дня, когда сквозняки и впрямь стали серьезной проблемой, и, похоже, до этого могла не дожить и внучка.

Выхода не было. Только дверь и окна с той стороны, с которой Ордынцев и его пасынок проникли в дом. Но через них нападавшие тоже могли попасть внутрь. Никита, пыхтя и ругаясь, сдвинул с места тяжелый буфет и загородил им дверь в кухню. Это было, конечно, слабым препятствием для преступников, но позволяло протянуть какое-то время до приезда полиции.

Юля, выхватив телефон, что-то зло кричала в трубку, но Саша не поняла, что именно, потому что новый ружейный залп вконец разнес стекла веранды, и дробь врезалась в буфет. Горохом посыпались на пол осколки старинной посуды — непарной, где-то треснутой, — отголосок Сашиного детства, незамутненного бедами и ненавистью.

Все дружно рухнули на пол, прикрыли головы руками. Ордынцев, забившись в угол, тихонько подвывал от ужаса. А незваные гости уже ломились на веранду, матерно ругались и что-то орали, но крепкий засов и дубовая дверь не поддавались. Саша вжалась в пол и подумала, что соседи, небось, затаились на своих участках и вряд ли придут на помощь. В лучшем случае вызовут полицию, в худшем решат, что лучше не лезть в чужие разборки.

— Обложили, сволочи! — сказал Никита, слегка заикаясь. — Слушай меня! Я сейчас выскакиваю, отвлекаю внимание, а вы бегом к машине и сваливаете. Ключи где?

Юля, бледная, с внезапно проступившими на носу веснушками, судорожно стала шарить по карманам, вытащила связку ключей, а Саша испуганно схватила Никиту за руку.

— А ты? Они ж тебя сразу пристрелят!

— Не пристрелят! — произнес он сквозь зубы. — Я — быстрый и грозный, как смерч! — И обратился уже к Юле: — Давай травмат! Значит, так! Как только начну палить, лезьте в окно и…

Но тут раздался новый залп, стекла вылетели с противоположной стороны веранды. Саша оглушительно закричала и зажмурилась, а на нее начал медленно валиться Ордынцев. Старик схватился руками за живот, упал на бок и, скорчившись, затих.

— Боже! — воскликнула Саша. — Эдуард Маркович! Что с вами?

Но через секунду поняла, что случилось. Старый домотканый половик мигом почернел от крови, которая все текла и текла из-под Ордынцева, собираясь на полу в лужу. Саша подползла к деду и попыталась найти артерию на его шее, морщинистой, как у черепахи. Но руки тряслись, артерия не находилась, а пальцы ощущали, как из тела стремительно уходит тепло… Она судорожно всхлипнула, а Юля грубо дернула ее за руку и крикнула:

— Оставь! Не видишь, он умер!

Но Саша вырвалась и потянулась к старику, в котором увидела вдруг собственного деда.

— Его нельзя оставлять! — всхлипывала она. — Он живой еще! Нельзя так, нельзя!

Ее никто не слушал. Ни Юля, которая прижалась к стене у окна, ни замерший у двери Никита, державший пистолет дулом вверх. Лицо его казалось белым в сумраке веранды. Вероятно, он тоже боялся, но тем не менее отодвинул засов что было сил, пнул дверную створку и заорал:

— Давай, родные!

Он вылетел на крыльцо и выстрелил почти в упор в мордатого парня лет тридцати, который прыгнул на него сбоку. Резиновая пуля смачно чмокнула в грудь налетчика, и тот, вскрикнув, навзничь повалился с крыльца, успев схватиться за столбик навеса, под которым хранились дрова. Но столбик не выдержал, с грохотом обрушился навес, следом посыпалась поленница. Гора досок и поленьев мигом погребла незадачливого бандита.

— Василь, сюда! — завопил он истошно.

Никита на миг притормозил, но в этот момент из-за дома выскочил второй, тоже мордастый и крепкий, и поднял ружье. Шмелев ласточкой метнулся за огромную дождевую бочку, и тут же раздался выстрел. Град картечи пробил железные стенки, и наружу ударили фонтанчики вонючей воды.