Елена Михалкова - Нежные листья, ядовитые корни

Господи, какое счастье! Растворяться в едкой любви, терять себя – и вдруг обнаружить, что где-то в самой глубине есть камешек, который не исчезает. Он видится мне похожим на янтарь. Он греет меня изнутри.

Я смеюсь над собой: сколько радости от того, что у меня, оказывается, есть кое-какие принципы! У нормальных людей это открытие вряд ли вызвало бы такой восторг. Но дело ведь не только в принципах. Долгое время я была уверена, что готова на все. На все, включая убийство! И вдруг выяснилось, что это не так».

Саша встала, проверила, не испачкала ли юбку, и медленно пошла вдоль площадки. В тонированном стекле машины отразилось ее лицо, и ей вдруг показалось, что она почти красива. Конечно, лишь на какую-то секунду, но все же…

Скрип прекратился. Обернувшись, Саша увидела, что мальчишка, нацепив кепку, уходит с площадки, держа за руку седовласую бабушку. А парень, болтавший с ним, остался на качелях. Он по-прежнему смотрел на нее, теперь уже не отводя взгляда.

Саша вдруг испытала сильное желание снова на что-нибудь сесть.

Макар Илюшин спрыгнул с качелей, перемахнул через заборчик вокруг площадки и в два шага оказался возле нее. Он совсем не изменился, если не считать того, что успел где-то хорошо загореть.

– Привет! – небрежно сказала Саша, изо всех сил стараясь не улыбаться во весь рот. – Ты что здесь делаешь?

– Привет. Тебя жду, – так же небрежно ответил Илюшин.

– Давно?

Он прищурился.

– Месяца два, по моим подсчетам.

Когда пятилетний Вовка, сосед Макара по лестничной клетке, обернулся, чтобы помахать рукой на прощанье своему взрослому другу, на площадке уже никого не было. Только пустые качели взлетали легко и свободно: вверх-вниз! вверх-вниз!