Марина Серова - Темные делишки

— Может, — согласилась тетя Маня. — Но Валентин хоть и хороший, добрый и умный человек, но уж больно свободолюбивый! Он и на Римме-то женился потому, что она старше его лет на пять-шесть, и это давало ему право на относительную независимость. Она с самого начала знала, на что шла: мужниных связей на стороне ей было не избежать.

В этот момент хлопнула входная дверь и послышались чьи-то шаги. Из-за угла коридора показался высокий темноволосый мужчина в черном свитере с V-образным вы — резом. Одного взгляда на него хватило, чтобы раскрыть секрет его бешеной популярности у женщин: он был дьявольски красив. Но вместе с тем сразу чувствовалось: он совершенно самодостаточен и глубоко равнодушен ко всему окружающему, а в особенности к своей спутнице. Шагающая рядом маленькая женщина по сравнению с ним казалась совершенно невзрачной, чем-то напоминающей щуплую птичку.

Движения этой странной пары были немного нервными — судя по темпу ходьбы, они опаздывали. Я сразу узнала их — это были супруги Лукьяновы, чьи косточки только что перемывала моя собеседница.

— Здравствуйте, тетя Маня, — неожиданно низким, сильным, насыщенного тембра голосом, совершенно не соответствующим ее хрупкой внешности, произнесла женщина.

— Здрасте-здрасте! — расплылась в улыбке вахтерша. — На репетицию?

— Да, нужно прогнать некоторые сцены перед спектаклем, — ответила Римма, не останавливаясь.

Ее муж и вовсе не удостоил тетю Маню приветственным словом, ограничился лишь мимолетным кивком го — ловы.

— Вот они, — зашептала мне на ухо женщина, — Лукьяновы. Легки на помине…

После чего встала с кресла, подошла к своему рабочему месту и взглянула на часы, лежащие на столе.

— Батюшки! Уже пятый час! Сейчас все начнут собираться, так что ты не обессудь, Танюша! — обернулась она ко мне. — Что-то я с тобой разболталась не в меру. Но мне деньги не за разговоры платят. Сейчас и администратор должен подойти. Не дай бог заметит, что я тут лясы точу, вместо того чтобы внимательно следить за вахтой. У него и спросишь насчет работы.

— Спасибо, тетя Маня, что скрасили мое ожидание, — скромно улыбнулась я.

В действительности же моя благодарность этой словоохотливой женщине не имела границ! Из ее болтовни я узнала столько нового, что мои дальнейшие планы в корне поменялись, но это нисколько не пугало: в работе детектива импровизация, умение варьировать свои действия по ходу расследования, развивающегося, как правило, со стремительной скоростью, были неотъемлемыми компонентами.

Предсказание гадальных «косточек» не заставило себя ждать и реализовалось в полной мере. В связи с обещанными «открывшимися фактами» дело поворачивается следующим образом.

Поскольку Катя Маркич оказывается непричастной к убийству — вряд ли она стала бы убивать бывшую конкурентку только лишь из глупой мести за «дела давно минувших дней», ее фигура исчезает со скамьи обвиняемых, и на ее место тут же водворяется другая персона — молчаливая, замкнутая, осторожная, внутренне напряженная Римма Лукьянова. Эта женщина с ее холодной рассудочностью вполне могла решиться на убийство…

Мимо вахты с каждой минутой проходили все чаще и чаще люди — приближалось время спектакля. Марья Петровна устремила все внимание на входящих, напрочь по — забыв о девушке, рассеянно ожидающей администратора. Судя по многочисленным улыбкам и приветствиям, предъявляемым вахтерше вместо пропусков, я сделала вывод, что почти все сотрудники драмтеатра находятся с ней в хороших, если не сказать — в приятельских отношениях. Некоторые даже останавливались и наклонялись к окошечку, чтобы поделиться какой-то новостью: Марья Петровна была благодарным слушателем и умела искренне сопереживать или открыто, без тени зависти, радоваться чьему-то счастью.

Наблюдая за вахтершей, я убедилась, что ее информация не соткана из маловероятных сплетен, а вполне отвечает реальному положению вещей. Мне невероятно повезло, что в эти часы дежурила именно она, а не вчерашняя старушка в очках, которой из-за язвительного и дотошного характера работники театра не доверили полномочия хранительницы секретов и новостей, каковой явно стала для коллектива добродушная тетя Маня.

Пространство фойе мягкой пружинистой походкой пересек упитанный лысеющий мужчина преклонного возраста. По его очкам в темной роговой оправе и «дипломату» в руке я поняла, что этот человек занимается не творческой, а скорее хозяйственной или административной деятельностью. Моя догадка подтвердилась, как только он приблизился к вахте.

— А вот и наш Михаил Алексеевич пожаловал! — бурно приветствовала его вахтерша, распахнув окошечко. — Вас тут девушка молодая дожидается, насчет работы…

Я встала с кресла и подошла к мужчине, который окинул меня оценивающим взглядом. Моя внешность отнюдь не потеряла своей привлекательности под старой потрепанной одеждой, которую пришлось на себя напялить, и потому он равнодушно спросил:

— Новая актриса?

А про себя администратор наверняка продолжил: «Еще одна милашка на мою голову! Все, кто имеет смазливое личико и статную фигурку, рвутся в театр!»

— К сожалению, вакантных мест у нас нет, и в ближайшем будущем…

— Нет, я не актриса, — решительно остановила я его, что с моей стороны выглядело не совсем вежливо. — Михаил Алексеевич, мне нужно с вами поговорить.

По твердому тону моего голоса и прямому взгляду он понял, что избавиться от меня будет не так-то просто. А поскольку препираться с посетительницей в присутствии посторонних ему не хотелось, он пригласил меня последовать за ним, что я и сделала, уловив боковым зрением недоуменное выражение лица тети Мани — она никак не ожидала, что робкая и скромная девочка заговорит с начальством так смело и даже вызывающе.

Кабинет администратора находился на втором этаже и окнами выходил на сквер, разбитый перед зданием театра. Осенняя листва берез и кленов в свете закатного солнца казалась золотой и нереальной, словно светящейся изнутри. Нехотя я перевела взгляд от живописного пейзажа за окном на убогий интерьер администраторской конторы.

Запыленный шкаф с покосившимися дверцами, несколько столов, заваленных кипами бумаг, допотопные стулья, грозящие развалиться непосредственно под посетителем… Глядя на все это, я испытывала те же горестно-досадные чувства, которые возникли в душе небезызвестного сына турецкоподданного (впрочем, успешно выдававшего себя также за потомка легендарного лейтенанта Шмидта), оказавшегося волей судьбы в подобной ситуации. Правда, цель моего визита была прямо противоположна бендеровской — он приходил, чтобы взять деньги, а я — чтобы их отдать. Не даром, разумеется, а за конкретную услугу. Бедность, даже нищета кабинета придали мне уверенности в том, что мое «приношение» будет принято без сомнений и промедлений.