Марина Серова - Тридцать минут под прицелом

— Стрелку вниз? — уточнила Веленкина.

Дима кивнул ей, встал и пошел за мной на кухню. Прикрыв дверь, он шепнул мне:

— Я все скопировал на жесткий диск. Даже если твоя клиентка заартачится и не разрешит посмотреть запись, то ты позже все узнаешь. Отвлеки ее, и я сделаю тебе копию.

— Молодец, Дима, ты понял меня с полувзгляда. Вот возьми. — Я решила сразу же рассчитаться с Авельяновым и сунула ему несколько «зеленых» купюр. Он убрал их в карман шорт. — Дима, скажи, а можно ли украсть деньги с кредитной карточки?

— Нет проблем, если знаешь код.

— А найти, кто это сделал, можно?

— Говорят, банкомат фотографирует всех, кто совершает операции, но пленки долго не хранятся, иначе банк ими будет просто завален. Думаю, если по горячим следам написать заявление в банк и в милицию, то по фотографии можно вора найти.

— Танечка, идите сюда, — позвала меня Стелла Юрьевна. — Вы разбираетесь в бухгалтерии?

— Не настолько, чтобы работать бухгалтером, но думаю, что, изучив документы, смогу понять их суть.

— Вот и я также. Мне кажется, что Саша каким-то образом смог обнаружить истинный баланс предприятия и записать его сюда. Вы только посмотрите, какая прибыль за прошлый год! — Стелла Юрьевна ткнула пальцем в дисплей. — Я совершенно точно знаю, что это на порядок больше, чем говорил мне муж. Он жаловался, что объемы продаж почему-то упали, а Турилкин был подозрительно спокоен и даже хотел прикупить еще одно предприятие, занимающееся кровлей…

Веленкина продолжала листать запись. Там также были бухгалтерские документы, которые наверняка представляли большой интерес для налоговых органов. Стелла Юрьевна вникала в бесстрастный язык цифр, прикидывала, на сколько Турилкин «кинул» ее мужа, а я анализировала ситуацию.

«Басманова работала в „Тарпластмете“ бухгалтером. Не думаю, что она знала реальное положение вещей, недаром Костикова сама сводила баланс, но Наталье проще других было заполучить такую информацию, тем более что в связи с ремонтом она с Тамарой Ивановной стала работать в одном кабинете. Вполне возможно, что Басманова случайно сунула нос не в свое дело и решила поделиться интересной информацией с Веленкиным, человеком, который в результате объединения „Металлиста“ и „Пласт-Окна“ потерял собственный бизнес, проще говоря, остался в дураках. Допустим, Александр Иванович, получив компромат, стал шантажировать Турилкина, потребовал компенсации от неполученной выгоды, а тот не нашел ничего лучшего, как избавиться и от Веленкина, и от Басмановой… Очень похоже на правду, но доказательств по-прежнему нет. Думай, Таня, думай, как тебе воспользоваться этими бухгалтерскими документами!» Мои размышления прервал Авельянов. Он покашлял, показал на часы и сказал:

— К сожалению, мне пора.

— Молодой человек, а вы не можете чуть-чуть задержаться? Я еще не все изучила, — сказала Стелла Юрьевна, не отнимая глаз от дисплея.

— Не могу. Позвольте, я выну вашу дискету.

Это был мне знак, чтобы отвлечь Веленкину от ноутбука.

— Стелла Юрьевна, как вы намерены распорядиться этой информацией?

Веленкина скосила взгляд на Авельянова и пожала плечами:

— Пока не знаю, надо все хорошенько обдумать. Я понимаю, что вашего расследования это не слишком коснулось, поэтому вы, наверное, откажете мне в помощи… Мне надо посоветоваться с детьми. — Стелла Юрьевна то и дело посматривала в сторону программиста, но Дима так виртуозно проделал все манипуляции, что вдова не заметила, как он переписал для меня «секретную» информацию на дискету и сунул ее под газету, лежащую на столе.

Авельянов закрыл ноутбук, засунул его в сумку и убежал.

Когда мы остались с Веленкиной вдвоем, она призналась:

— Знаете, Танечка, я боялась, что здесь, — вдова показала глазами на дискету, — записано что-нибудь плохое про мужа. Вы не обижайтесь на меня, просто я не хотела, чтобы его честное имя было опорочено. Саша был кристально честным и очень скромным человеком, но в какой-то момент я испугалась: вдруг на самом деле он был другим? Эта пустая кредитная карточка… смятая постель…

— Кстати, вы сообщили банку, что с кредитной карточки пропали деньги?

— Нет. Сначала не до того было, а потом не знала, что и подумать… Вдруг он сам их снял, а я в банк с вопросами приду. Опозоришься…

— Я проконсультировалась со своим другом, он сказал, если кто-то узнал секретный код вашей кредитной карточки, то вполне мог им воспользоваться.

— Неужели? Тогда, конечно, я заявлю, но не раньше понедельника. Сегодня рабочий день уже закончился, а завтра — воскресенье… Ой, Танечка. — Стелла Юрьевна схватилась рукой за сердце. — А вдруг меня тоже убьют из-за этой дискеты? Надо немедленно нести ее в милицию, чтобы Турилкина посадили.

— Это преждевременно, к тому же дискета больше заинтересует налоговую инспекцию, а не милицию. Ваш муж умер от инфаркта, на то есть заключение медиков. Доказать, что его довели до сердечного приступа, практически невозможно. Насильно водку в рот ему никто не лил…

— Татьяна, что вы хотите этим сказать? Неужели я должна смириться с тем, что мужа одурачили и, можно сказать, убили?

— Нет, мириться с этим не надо, но и действовать сгоряча тоже не стоит.

— А что вы предлагаете?

— Я пока думаю. Скажите, а Наталья Басманова случайно не работала с вашим мужем в «Металлисте», как Оксана Тохташ?

— Нет.

— А как вы думаете: кто помог Александру Ивановичу заполучить эту информацию?

— Я не знаю.

— Стелла Юрьевна, вы сказали, что Турилкин заставил вас пойти на банкет. Каким образом он это сделал?

— Он сказал, что сделает там очень интересное заявление, касающееся будущего предприятия, и Саша не смог проигнорировать это.

— Так он сделал заявление или нет?

— В самом начале торжества Глеб Романович сказал во всеуслышание, что сделает важное сообщение, а после того, как мы все опьянели, было уже не до него. Я за всю свою жизнь так не напивалась, чтобы ничего не помнить. — Сказав это, Стелла Юрьевна покраснела.

В квартире повисла напряженная тишина, которую неожиданно прервал телефонный звонок. Взглянув на определитель номера, я узнала номер домашнего телефона Басманова.

— Алло, — ответила я, готовясь выслушать очередное назидание.

— Татьяна Александровна, ваша необязательность дает мне все основания поступить самым решительным образом.

Если бы я была в квартире одна, то, вероятно, разговаривала бы с клиентом жестче. Веленкина откровенно прислушивалась к разговору, и я была вынуждена проявить верх дипломатии.

— Мудрые люди говорят, что коней на переправе не меняют. Вы придерживаетесь иного мнения?

— Какая переправа? Разве вы до нее доехали? Вы топчетесь на одном месте и бессовестно врете мне! Почему вы не позвонили мне? Не отвечайте! Я скажу сам: вы сидите весь день дома и палец о палец не ударили…