Марина Серова - Такой маленький бизнес

— Несите. И веревочек побольше. А то наш Коля уже левой ноздрей поводит. Скоро в себя придет, а мне больше не хочется его бить.

Что правда, то правда.

С детства не люблю драться.

Но приходится.

— Вроде крепко, — подергал узлы Иван.

Мужик дернулся и затряс головой.

— Блин, разве можно так нажираться, — пробормотал он. — Всякая дрянь мерещится. Бабы какие-то…

— Полегче, малый, — похлопала я его по щекам. — Все было наяву, так что выбирай выражения.

Связанный окинул нас безумным взглядом, затем перевел глаза на веревки, попробовал напрячь, а потом расслабить мускулы.

Безрезультатно.

Иван поработал на совесть.

Врачи многого могут не уметь в этой жизни, но вязать узлы их учат как следует.

— Не хотите представиться? — предложила я пленнику. — Нам так будет удобнее разговаривать.

— Комодом кличут, — угрюмо ответил тот.

— Как интересно, — искренне восхитилась я. — Вы, часом, не родственник римского императора Коммода, который правил во втором веке нашей эры? Не припоминаете? Он был очень боевой мужик, развлекался гладиаторскими боями, причем сам принимал в них участие. Помните, его еще замочили придворные за то, что он преследовал сенаторов и любил конфисковывать их имущество?

— Нет, — твердо заявил мой пленник. — Император тут ни при чем. Я пролетарий. Колька Комод — и все тут.

— Пусть так, — согласилась я. — Только пролетарий тут тоже ни при чем. Ведь вы занимаетесь криминальным бизнесом.

— Ладно, замяли это дело. Ваш тип мне ничего не должен, устраивает?

— Устраивает, Ваня? — спросила я Скворцова. — Или вы все-таки рветесь заплатить?

— Устраивает, — еле слышно отозвался Иван.

— Тогда развязывай на хер и отдавай пушку. Патроны можешь высыпать.

— Минуточку, — остановила я торопливое предложение Комода. — Вопросик к вам имеется.

— Чего? — нахмурился тот. — Какой еще вопросик? Одни мы работаем, понятно?

— Вопросик такой, — я уселась на тумбочку напротив кресла со связанным Комодом. — Как вы получили сигнал от сообщницы? Вам ведь нужно было знать, в каком доме и квартире расположились наши голубки.

— По телефону, — не раздумывая, ответил Комод.

— В этой квартире нет телефона, Коля, — ласково возразила я. — Неувязочка получается.

— У Кристинки был мобильник, — нетерпеливо ответил Комод.

Я вопросительно посмотрела на Скворцова.

Он сглотнул слюну и хрипло сказал:

— Не было у нее мобильника. У нее даже сумочки никакой не было, а платье — без карманов.

— Так что, Коля, как вы это объясните? — наклонилась я к Комоду.

В дверь снова позвонили.

Ваня встрепенулся и бросился к глазку.

Я на всякий случай достала «макаров» и встала напротив двери.

— Ну что? — спросила я Ваню.

— Какой-то еврей, — ответил он, отрываясь от глазка. — Вроде приличный.

— Открывай, — решительно сказала я. — И успей вовремя отскочить в сторону, если мы вдруг решим пострелять друг в друга.

Скворцов сосредоточился, распахнул дверь и быстро отскочил назад.

На пороге стоял человек небольшого роста, одетый в яркую красную рубашку.

На голове у него была маленькая шапочка — еврейская кипа, — едва держащаяся на затылке.

— Э-э… мне бы Макогоненко увидеть… — неуверенно начал он, с изумлением глядя на отскочившего в сторону прихожей Ивана.

Человек сунул руку в карман.

— Не двигаться! — вышла я из укрытия с пистолетом. — Руки вверх!

Гость послушно выполнил мое приказание.

В правой руке у него была зажата визитка, которую он перевернул лицевой стороной к нам.

— Возьмите у него карточку, — приказала я Ивану, не сводя оружие с посетителя.

Гость выглядел напуганным до крайней степени.

— Я — Шимон Егуди, — пояснил он дрожащим голосом. — Мне необходимо встретиться с Ириной Петровной Макогоненко. Разве я перепутал адрес?

Ваня пристально изучал визитку со всех сторон, даже зачем-то понюхал.

— Все нормально, Таня. Ему просто нужна моя тетя, — заключил он. — Проходите, пожалуйста.

Егуди замялся, но все же решил последовать приглашению.

Переступив порог и увидев связанного Комода, он окончательно перестал понимать, в чем дело.

— Моя тетя недавно переехала, — объяснял ему Иван, ведя под локоть в гостиную. — Она живет за городом, а я ее племянник.

— Оч-чень приятно, — неуверенно произнес Егуди, переводя взгляд то на меня, то на Кольку-Комода.

— Вы можете оставить для нее информацию, а я при удобном случае — передам.

Гость настолько испугался, что даже побледнел.

Это сделало его моложе лет на десять.

Именно поэтому я и узнала его.

— Сема! — радостно крикнула я, опустив пистолет. — Какая встреча!

— Пардон, мадам? — насторожился Егуди.

— Ты же Сема Игудин, правда? — радостно закричала я, раскрывая руки для объятий. — Мы не виделись с тобой целую вечность. Помнишь, как мы вместе сбегали с лекций в киношку? Там еще шел такой смешной польский…

— Нет-нет, это какая-то ошибка… — залепетал гость, снова поднимая руки и отступая в прихожую. — Мне к Макогоненкам… Я не хочу ввязываться в ваши дела… Я израильский подданный!

Он нащупал рукой дверь, открыл ее и юркнул в образовавшуюся щель.

— Таня! — вдруг крикнул Иван. — Комод сбежал!

Я обернулась.

Колька-Комод оказался очень прытким существом.

Пока мы разбирались в зале с Семой-Шимоном, Комод тихонько выскользнул в дверь вместе с креслом.

— Что ж, будем надеяться, что я выполнила свою задачу, — подвела я итог.

…А дома меня ждал новый клиент.

Когда я поднялась на свой этаж, то обнаружила на лестничной клетке высокую смуглую женщину лет сорока.

На ее скорбном лице читалась решимость действовать, несмотря ни на что.

Про таких говорят, что им нечего больше терять.

— Вы — Татьяна? — обратилась она ко мне.

— Да, а вы?

— Меня зовут Людмила Подольская. Может быть, слышали эту фамилию?

— Нет, а что? — ответила я, отпирая дверь.

— Мой муж вчера был убит. В своем подъезде. И у меня есть основания полагать, что милиция не будет усердствовать в поисках убийцы.

Я вспомнила сообщение по радио, которое услышала с порога сегодня утром, и печально кивнула.

— Такое бывает. Проходите, пожалуйста.

Пока я колдовала с кофе на кухне, моя гостья неподвижно сидела на стуле возле окна.

Линия ее спины представляла собой одну вытянутую прямую, подобную напряженной струне.

Между этим живым перпендикуляром и линией спинки стула оставалось некоторое пространство: Подольская сидела, не облокачиваясь.

Ее выправке наверняка позавидовал бы офицер английского военно-морского флота, — а про них говорят: будто бы для того чтобы сохранить выправку, славные моряки по утрам полчаса стоят, прижавшись к стене, и сохраняют эту осанку в течение всего дня.