Марина Серова - Таланты и покойнички

Кокошина снова вздохнула, глаза ее стали влажными.

— Вы знаете сутенера по имени Мухин? — неожиданно спросила я.

— Сутенера? — неподдельно удивилась Ирина. — Нет, ни с одним сутенером я не знакома. Почему вы меня об этом спросили?

— Если я спрашиваю, значит, это необходимо, — отрезала я. — Впрочем, мне уже и так ясно, что вы в данном случае ни при чем. Встреча с вами была для меня, можно сказать, формальностью.

— Это очень хорошо. Вы отдадите мне дневник?

— Боюсь, что нет, — помедлив, ответила я. — О вас там написано не так уж много. Я отдам его другой женщине…

— Другой? Кому же? — заинтересованно спросила Кокошина, и мне показалось, что она ревнует.

— Я еще пока не решила, но другой. Той, которая действительно виновата в его гибели.

— Вы знаете ее имя?

— Пока нет. Но я уже близка к тому, чтобы узнать это.

— Я хочу, чтобы вы это узнали, — сказала Кокошина, и я почувствовала, что она говорит это искренне. — И еще. Я рада, что ваши подозрения отпали.

— Хорошо, что хотя бы одному человеку сегодняшний день принес радость, — отозвалась я.

Кокошина, посидев в молчании еще с минуту, открыла дверцу и, тихо сказав мне «До свиданья», вышла. Я уже собиралась отъезжать, как вдруг она замешкалась, вернулась к машине и через стекло сказала мне:

— Дадите все-таки прочитать, что он там написал обо мне?

Я улыбнулась и кивнула ей. Про себя я решила, что не выполню этого обещания. Почему-то Кокошина оставила у меня хорошее впечатление, и мне не хотелось разочаровывать ее теми циничными высказываниями, которыми ее наградил в своем дневнике бывший супруг.

Вернувшись домой, я плотно поужинала (сказывалось напряжение прошедшего дня), отключила телефон, чтобы он не мешал мне сосредоточиться, выключила свет и легла на диван. Примерно минут пятнадцать я медитировала, стараясь очистить себя от всяких ненужных психологических зажимов и поднять свой энергетический уровень.

Однако получалось у меня это плохо. В голову лезли мысли, непосредственно связанные с делом.

Да, я не зря сказала Кокошиной о женщинах. Вокруг покойного, кроме его бывшей жены, крутились как минимум еще три женщины: Юля Никольская, сожительница, Алиса Козлова, по ее уверениям любящая его, и Елена Маркелова, которую любил он сам, но любил безответно.

На этих трех женщинах я и пыталась сосредоточиться. Помимо всего прочего, в мои размышления вклинивались мужчины, имевшие свой интерес, замыкавшийся на Дементьеве. И либо они имели к нему претензии, либо он к ним.

Дюбелеву он был должен деньги, к Борисюку испытывал зависть из-за Маркеловой. Это было очевидно. Базевич ненавидел Дементьева из-за Козловой. И еще двое: Маркелов, в жену которого был влюблен Дементьев, а также Кокошин, с женой которого Дементьев периодически развлекался в постели.

Если принять на веру версию об умышленном наркотическом отравлении, то реально это можно было сделать, лишь открыв ключом квартиру Дементьева утром, после ухода оттуда Дюбелева. И скорее всего это был человек, который знал обстановку в квартире до этого. Иными словами, либо тот, кто находился рядом с Дементьевым в ту ночь и выкрал у него ключ (Кирилл ведь был мертвецки пьян), либо Никольская, у которой этот ключ был и которая первой обнаружила труп.

Учитывая безалаберность Кирилла Дементьева, можно было предположить, что ключом от его квартиры по желанию могли обзавестись и Козлова (еще в прошлом году, будучи его любовницей), и Маркелова (в силу высокого доверия к ней Дементьева), и даже Борисюк.

И кого-то из вышеперечисленных людей видел утром выходящим из подъезда сутенер Мухин, который хочет от меня за эту информацию денег.

Словом, подозревались по-прежнему все. Но кое-кто был знаком с наркотиками, а кое-кто нет. Ведь для того, чтобы достать героин, необходимо было иметь соответствующие связи. Вряд ли можно было считать, что Кокошины, являя собой тип примерных, добропорядочных супругов, выбрали бы именно такой способ устранения мешавшего им обзавестись дополнительной жилплощадью Дементьева (причем независимо от того, кого подозревать — мужа или жену).

Устав от своих размышлений по поводу загадки смерти Кирилла Дементьева, я мысленно перекинулась на события дня уходящего. Совершенно неожиданный поворот дела — кто-то взял и застрелил моего клиента, Вениамина Борисюка.

Посмотрим, а что общего у обоих ушедших в мир иной. Просто ради интереса… Ага, оба они связаны с Леной Маркеловой, один — устойчивой любовной связью, другой, по слухам, несколькими случайными удачами в половом плане и постоянным стремлением к чему-то большему…

И кому это не понравилось бы?

Правильно, моему любовнику, Алексею Маркелову, который, по его же собственным словам, сохранил к своей жене чувства.

Дело запутывается еще больше. Неужели это Маркелов? Просто из ревности, что ли? Вроде бы не похоже, если судить по его нордическому темпераменту.

Да, кстати, неплохо было бы подумать и о том, кто навел Никольскую на Маркелова. Не могло быть простого совпадения в том, что сожительница Дементьева ограбила мужа его возлюбленной. Не могло…

Я достала дневник и еще раз перелистала его страницы. «Юлька инструкции по поводу А. М. получила. Пускай порадуется девчонка, тем более что ей нужны деньги…»

Ну конечно! Мне до этого надо было додуматься сразу. А. М. — это, безусловно, Алексей Маркелов. Дементьев наверняка сам и разработал эту операцию с транквилизаторами. Учитывая меркантильную ориентированность своей сожительницы и ее способность нравиться мужчинам, операция эта прошла вполне успешно.

Дементьев таким образом убивал двух зайцев: получал деньги, которые были ему нужны, потому что он был должен Дюбелеву, и досаждал строптивой Елене, которая никак не хотела с ним спать.

И что же получается дальше? Если принять на веру эту версию, то у Никольской, исчезнувшей, кстати сказать, недавно неизвестно куда, появляются мотивы для устранения Дементьева. Во-первых, чтобы не было лишнего свидетеля в этом неблаговидном деле, а во-вторых, прямой материальный мотив — с Дементьевым надо было делиться, а если нет человека — нет и проблемы.

Почему она не исчезла сразу после смерти Дементьева, почему сама заявила в милицию? Тоже понятно — в противном случае все выглядело бы слишком подозрительно в смысле ее вины. Для отвода глаз побыть еще немного в городе, потрудиться на ниве проституции, имея в кармане десять тысяч долларов, а потом потихонечку исчезнуть. Теперь все абсолютно логично. Тем более что она и с наркотиками знакома не понаслышке, если вспомнить показания Борисюка и Маркеловой.

Оставалась, правда, одна деталь. Сутенер Мухин со своим предложением разделить мой гонорар. Видел он будто кого-то, кто выходил из подъезда Дементьева утром. Если бы это была Никольская, он и не вздумал бы подозревать именно ее. То есть, если верить Мухину, там был другой человек.