Инна Бачинская - Дом с химерами

– Не будет тут гидропарка! – вторил ему Жабик. – Нутром чую! Этот Ваня Золотистый не позволит! Помяните мое слово! Кстати, Валя, продавщица, говорит, что дом проклятый, по ночам в окнах свет горит. Местный люд сюда ни ногой.

– Свет в окнах – это как-то нематериально, – возразил Арик. – Любой может зайти и зажечь свечку. Не доказательство.

– Ага, а привидения, по-твоему, очень материально! – фыркнул Жабик. – Или мой висельник. Какой, интересно, придурок полезет сюда ночью зажигать свечку?

– Эти детишки, музыканты, ничего такого не видели и не слышали, – вспомнила Ляля Бо. – Они так громко играли, что ни одно привидение не выдержало бы.

– Ладно, хватит! – воскликнул режиссер. – Достали уже своими привидениями. Я тут переговорил кое с кем, люди отнеслись с пониманием. Обещают подсобить.

– Ты думаешь, получится? – спросила Ляля Бо, наклоняясь к Глебу.

Тот пожал плечами.

– Не говори никому про женщину, ладно?

– Не скажу.

Потом они обыскали дом – с удовольствием и дурацкими шуточками насчет «Китайской комнаты», китайцев и привидений. Магнитофона не обнаружили. Не обошлось без физических травм. Жабик упал с лестницы, счастливо, правда, – ударился несильно головой и плечом. Он уверял, что его столкнули. Столкнуло что-то – мягко ударило в спину, и он покатился. А Лёня Лаптев прищемил палец чердачной дверью. Руководил «полетами» историк Евгений Гусев. Федор Алексеев участия в них не принимал, был странно нелюдим и рассеян, да и вообще находился снаружи, нарезая круги возле дома – надолго останавливался, руки в брюки, смотрел и думал, сохраняя на лице строгое и сосредоточенное выражение.

…Они уставились на меня, как на привидение.

– Интересно послушать, – сказал капитан Астахов. – Почему же там не было света?

– Потому что убийца ожидал Лару в квартире.

Они переглянулись.

– С какого перепугу… то есть – почему вы так решили?

– Вы были там днем?

– Днем. И что?

– А то, что вы не включали свет. Вы увидели, что лампочка не горит, и решили, что он выключил свет. Заданность восприятия. А в прихожей горит, потому что не выключил.

– А надо было включить? – спросил Коля.

– Если бы вы попытались включить свет, вы бы обнаружили, что он не включается, потому что убийца выкрутил лампочку… скорее всего. То есть я так думаю.

– Зачем?

– Чтобы Лара не включила свет, не заметила его и не стала кричать. Именно это доказывает, что он был уже в квартире – сидел и ждал. Вот вы… Когда вы входите в помещение, вы автоматически шарите рукой по стене, чтобы щелкнуть выключателем, правда? Я уверена, что она проделала то же самое, а свет не зажегся. Убийца стоял… Дверь там открывается справа налево, кажется – я помню на фотографии, – то есть он мог стоять справа от двери в гостиной и ждать. Она пришла, включила свет в прихожей, поставила сумочку на… Там есть какая-нибудь тумбочка или столик? Мне кажется, на фотографии я заметила что-то такое…

Капитан кивнул.

– На какой фотографии? – спросил Кузнецов.

– Ну, я показал девушкам фотографии… некоторые. – Коля смутился.

Кузнецов только вздохнул.

– Продолжайте, Екатерина Васильевна.

– Она поставила сумочку на тумбочку и вошла в гостиную. Я не думаю, что он принес шарф с собой… То есть я не знаю. Может, он планировал иначе, но на ней был шарф – знаете, женщины часто носят шарф как украшение, в несколько слоев, да еще и перекрутить можно, и концы назад узлом или спереди, и ему оставалось только подождать, пока она сделает шаг или два в комнату, и затянуть концы.

– Свидетельница из соседней квартиры показала, что на ней был шарф, розовый. А телевизор? – спросил капитан. – Кто включил телевизор, если, по-вашему, он притаился за дверью? Жертва не успела бы.

Екатерина согласно кивнула.

– Не успела бы. Убийца сам и включил. Уже потом… Кстати, какой канал?

– Местный.

– Я так и думала. Назовите это женской интуицией. Он включил именно этот канал, потому что там показывали конкурс бальных танцев из Лондона, весь вечер, с восьми до полуночи.

– Зачем? – не понял капитан.

– Что-то это значило для убийцы и, возможно, для жертвы. Для них обоих. Танцы – танго, ча-ча-ча, вальс. Причем начался конкурс за пару дней до четырнадцатого июля, по-моему, двенадцатого – нужно уточнить, и, возможно, что-то произошло между ними в один из этих дней – двенадцатого или тринадцатого. Допустим, свидание. Или знакомство. Или, наоборот, разрыв. Они смотрели танцы вместе; возможно, Лара танцевала; возможно, они танцевали вместе… Это как знак, понимаете? Что-то с ними связано, с этими танцами, иначе бы он не включил эту программу…

Они смотрели на меня как на диво. «Эко закрутила!» – читалось в глазах капитана.

– А потом он ушел, – продолжила я. – Постоял в прихожей, прислушиваясь, открыл дверь и выскользнул на лестницу. Про свет в прихожей он забыл, или не придал значения, или растерялся – старался поскорее уйти. Вот так, я думаю…

– А мотив?

Я пожала плечами:

– Не знаю. Она мешала ему. Он пришел и деловито убил. Это было спланированное убийство – не спонтанное, во время ссоры, а хладнокровное. Возможно, месть. В пользу этого говорят танцы – что-то он пытался ей сказать, оставить последнее слово за собой, понимаете?

Наступила тишина.

– Да-а, Екатерина Васильевна… – протянул Кузнецов. – Признаться, удивили вы меня… Уже в который раз.

– Я бы еще раз поговорила с соседями – может, его видели. И в «Сове» поговорила бы, их там могли видеть вместе.

– Вокруг Андрейченко всегда крутились компании – и женщины, и мужчины, – сказал капитан. – Она была популярной личностью. У меня целый список ее поклонников, завсегдатаи в основном. Похоже, в отсутствие Дронова Лара не терялась. Проверим. Кстати, она жила в Театральном переулке, восемь, квартира двадцать два.

Кузнецов кашлянул.

– Лара была необыкновенная! – сказала я. – Самая красивая девочка в классе и в школе.

– Она занималась танцами? – спросил Кузнецов.

– Не помню. Может, потом уже, после школы.

Мы помолчали.

– Нужно попытаться восстановить те дни, когда показывали конкурс бальных танцев… До четырнадцатого, – осторожно начала я – мне не хотелось, чтобы они думали, будто я считаю себя умнее, и тем самым задеть их мужское и профессиональное самолюбие. – То есть я думаю, что-то произошло у них двенадцатого или тринадцатого июля, потому что четырнадцатого он пришел убить.

– А ключ? Откуда у него ключ?

– Если он из Лариной компании, то мог вытащить из ее сумочки… Нет! Тогда она не смогла бы открыть дверь, когда вернулась домой. Он мог взять запасной ключ, когда был у нее, то есть двенадцатого или тринадцатого…