Наталья Александрова - Сбылась мечта хулиганки

– Что – и никак этого молодого не осадить, да? Даже ты не можешь? Ну, что я могу сказать… ну, значит, придется… Хорошо… как насчет Копылова? Почему не подходит кандидатура? А-а, согласен… Ну, тогда Магомедов… Устраивает? Ну, лады, договорились… Спасибо за звонок.

Палыч сидел тише воды, ниже травы, чувствуя себя скверно оттого, что невольно пришлось подслушать разговор, да еще такой, в котором промелькнуло его собственное имя – Копылов. Ведь это он – Виктор Павлович Копылов…

В кабинете шефа послышался шум – Вахмистр вызвал секретаршу, попросил принести кофе. Воспользовавшись этими звуками, Палыч тихонько выскользнул в коридор.

«Интересно, – думал он, направляясь в курилку, – куда это он мою кандидатуру прикидывал? И почему я не подошел, а Игорь Магомедов больше устроил?»

Палыч не знал, о чем шла речь. Он не хотел никакого другого назначения, его совершенно устраивала та работа, которой он занимался, да ничего другого он и не умел, но все же какая-то легкая обида, какая-то зависть к молодому референту Игорю Магомедову осталась в душе.

На следующий день управление обежала потрясающая новость. Молодого референта Игоря Магомедова арестовали. Его взяли прямо в кабинете, в наручниках, как вора или убийцу, провели по коридорам, посадили в черную машину с мигалкой и увезли. В курилке муссировались самые невероятные слухи – то ли Игорь был замешан в отмывании криминальных денег, то ли через него кавказская родня – а Игорь действительно был родом из Дагестана – собиралась провести аферу с фальшивыми авизо… Правда, вскоре возобладала более реалистическая версия: якобы Магомедов был связан с одной из крупных криминальных группировок, то ли казанской, то ли тамбовской, и попал в поле зрения РУБОП… А в конце рабочего дня по управлению, как шквал по океану, пронесся еще один слух, но теперь уже абсолютно достоверный. Магомедова везли в горпрокуратуру, и по дороге в машину с арестованным врезался «КамАЗ». Никто из находившихся в машине не выжил – ни водитель, ни охрана, ни сам Магомедов. Водитель «КамАЗа» скрылся с места происшествия. Все были потрясены: только утром Игорь пришел на работу, как всегда, аккуратный, хорошо одетый перспективный молодой чиновник, а к концу дня ничего не осталось от его карьеры, от его жизни и от его доброго имени… Даже вывесить некролог в сложившихся обстоятельствах не решились.

Палыч пришел домой, выпил стакан водки, что позволял себе крайне редко, лег в свою одинокую постель. Но заснуть он не мог.

Что же это получается? Значит, в том разговоре, который он невольно подслушал, решалась вовсе не судьба нового назначения. В том разговоре решали, кого из сотрудников управления сдать, отдать прокуратуре, как кость псам, и более того – кого убить, не допустив человека до допроса и до суда… И Вахмистр, не задумываясь, предложил сдать его, Палыча! Вся его многолетняя служба, вся его собачья преданность, все маленькие и большие услуги, которые он делал Хозяину, – ровно ничего не стоили в его глазах. Вахмистр мгновенно, в считаные секунды готов был приговорить Палыча к позору и смерти.

Несколько дней спустя Палыч стоял в управлении возле лифта, нужно было подняться на шестой этаж в бухгалтерию. Мимо прошел Вахмистр. Палыч взгляд притушил, но когда шеф отошел, посмотрел ему в спину так, что пиджак чуть не задымился. А когда отвел глаза, увидел рядом Евгения Ивановича Парамонова, молодого зама начальника управления. Парамонов смотрел с интересом.

На следующий день Палыча снова вызвали в бухгалтерию. В лифте они оказались вдвоем с Парамоновым. Евгений Иванович достал из кармана плотный белый конвертик и вложил Палычу в боковой карман пиджака. Палыч удивился, но ничего не сказал. Достал конверт только дома, в одиночестве. В конверте было десять стодолларовых купюр. Палыч задумался. Сложив два и два, он сделал кое-какие предположения – что именно нужно от него Парамонову. И не ошибся.

Через несколько дней снова пришлось подниматься лифтом. Увидев в коридоре приближающегося Парамонова, Палыч задержался, подождал Евгения Ивановича, пропустил его в лифт первым. Парамонов покосился на потолок лифта и чуть слышным свистящим шепотом проговорил:

– В семь часов возле Тучкова моста, у деревянного мостика рядом со стадионом.

Палыч не дрогнул ни одним лицевым мускулом. В семь часов он остановил свой «жигуль» возле деревянного мостика через реку Ждановку, увидев заметное «Вольво» Парамонова. Евгений Иванович приоткрыл дверцу своей машины. Палыч сел рядом с ним и выжидающе уставился на молодого начальника.

– Что, Палыч, достал Вахмистр? – с сочувствием в голосе спросил Парамонов. – Видно, накипело?

– Вам показалось. – Палыч был осторожен.

Он столько лет прослужил в этой огромной Системе, столько лет проработал ее маленьким незаметным винтиком, что твердо усвоил: ошибок Система не прощает. Винтик лишь до тех пор будет цел, пока не высунется больше положенного – иначе Система искорежит, перемелет его и даже не заметит.

– Вам показалось, – осторожно повторил Палыч.

– Правильно, Виктор Павлович, – кивнул Парамонов, – осторожность – первая заповедь. И вторая. И третья. Но мы с тобой друг друга поняли. Если я захочу встретиться – тебе позвонят из бухгалтерии, скажут, что нужно расписаться в ведомости. Если у тебя будет что-то интересное – позвони туда же, в бухгалтерию, скажи, что тебе неправильно начислили аванс. Через десять минут после звонка подходи к лифту.

Палыч ничего не ответил, опустил глаза, молча пересел в свою машину. А несколько месяцев спустя позвонил в бухгалтерию и сказал:

– Вас беспокоит референт Копылов. Мне в последний аванс неправильно сумму начислили.

До того времени, к которому я договорилась прийти в гости к ненаглядному, оставалось больше двух часов, и я решила употребить их с пользой. Я заскочила в первый попавшийся салон красоты и попросила постричь и выкрасить волосы в темный цвет. Напрасно парикмахерша чуть не со слезами умоляла меня этого не делать, она говорила, что у меня чудесный свой цвет волос и что после окраски, даже когда волосы отрастут, этот чудный рыжий оттенок может не вернуться, я была непреклонна.

Народу в салоне было немного, поэтому мастера устроили небольшой совет по поводу моей прически. Но несмотря на то, что они тщательно выбрали краску, она не взяла мои рыжие лохмы. То есть взяла, но не совсем. Однако, когда я посмотрела на себя в зеркало, то осталась довольна: шапка каштановых волос, с просматривающимися кое-где рыжими прядями. Я еще заглянула в косметический кабинет, там мне выкрасили темной краской брови и ресницы.

Полученный результат вполне удовлетворял моим желаниям. Глаза казались больше, взгляд стал жестче, сам облик как-то серьезнее. От женщины, которая смотрела на меня из большого зеркала, не так-то просто было отмахнуться! И избавиться от этой женщины тоже будет не очень просто, добавила я про себя и заторопилась к ненаглядному.