Евгения Горская - Приют миражей

Нужно выяснить у папы, не поймали ли маньяка. Сказать, что по району ползут слухи. Еще хорошо бы выяснить, откуда взялся и куда исчез труп, который видел Коля.

Она мгновенно забыла и про труп, и про маньяка, потому что прямо на нее из-за поворота вышел Илья. Он не ожидал ее увидеть, замер, а Саша не заметила, как сама застыла, уставившись на него. Ей вдруг показалось, что он сейчас ее обнимет, а еще она поняла, что все время ждала этого.

Он в два шага очутился совсем близко, и Саша едва не протянула к нему руки первая.

– Я женат, – он опустил глаза, рассматривая свои кроссовки.

– Знаю. – Саша обошла его, дернув поводок. Тошка, обнюхивавший траву, побежал вперед.

Ей вдруг сделалось холодно в тридцать два градуса по Цельсию.

Все было сказано, ему совершенно незачем идти за ней, но он шел, как будто она тоже вела его на невидимом поводке.

– Саша…

– Да?

– Я не могу бросить жену.

Надо было удивиться. Или возмутиться. С какой стати она должна все это выслушивать? Какое ей дело до его жены? Какое ей дело до него?

Саша промолчала. Постояла, пока Тошка исследовал ствол старой березы, повернула назад.

Илья шел чуть позади, и это было ужасно. И еще ужаснее было, что он сейчас уйдет навсегда.

Она ничего о нем не знает. Он вполне может оказаться недавним маньяком. А почему нет?

Она знает только одно, что хочет всегда чувствовать рядом его присутствие.

– До свидания, – вежливо попрощалась Саша, пройдя через калитку.

– До свидания, – сказал он ей вслед.

Скоро на работу, а у нее еще куча дел. Саша запустила стиральную машину, сходила в магазин, приволокла тяжелую сумку с продуктами. Аппетит пропал совершенно, зато исключительно некстати захотелось спать. Саша сварила кофе, села у окна.

Бабушка рассказывала, как Сашина прапрабабка грозила сыну, собиравшемуся жениться вопреки ее воле, что проклянет его потомство до седьмого колена. Не иначе, как в самом деле прокляла, потому что бабушка рано потеряла мужа, и никто не смог ей его заменить. Она не говорила об этом, никогда не жаловалась, но Саша знала.

У мамы все имелось, чтобы быть счастливой. Все, кроме самого счастья.

Теперь пришла очередь Саши.

Она попробовала кофе – горячо.

Саша поставила чашку, тяжело, как старушка, поднялась и пошла к телефону.

– Ой, Саш, – обрадовался Гоша. – А я только что пришел. До чего искупаться здорово, ты бы тоже съездила.

– Гоша, я больше… не приеду.

– Почему? – не понял он.

– Я тебе благодарна за все. Правда. Но я больше не приеду.

– Почему? – переспросил он. – Ты обиделась? На что?

– Мне не на что обижаться. Это ты на меня не обижайся. Просто… я больше не приеду.

– Если передумаешь… – голос его звучал озадаченно. – То… я всегда тебе рад.

– Спасибо, Гошенька.

Саша положила трубку. Кофе остыл, и она выпила его залпом.

Слава богу, ее уход не стал для Гоши горем. А ведь недавно она искренне верила, что они с Гошей семья. Что им ничего другого не нужно, кроме как поставить штамп в паспорте.

Теперь она полноценная одинокая старая дева и вполне может посвятить всю себя расследованию преступлений.

Громко тренькнул дверной звонок, Тошка яростно залаял, Саша нехотя пошла к двери.

– Привет, – хмуро буркнула Гуля.

– Привет. Как папа?

– Держится. Как ты думаешь, – подруга подняла на нее печальные глаза, – может, все обойдется?

– Нужно верить, что обойдется. – Саша вернулась на кухню, поставила чашку в мойку. – Мысль материальна. Будешь представлять себе плохое, и оно случится.

– Ты в это веришь? – грустно усмехнулась Гуля, усаживаясь на свое любимое место, спиной к холодильнику.

– Верю, – твердо сказала Саша.

Мысль материальна, повторяла бабушка. Думай о хорошем, и все будет хорошо. Вот увидишь.

У Саши все хорошо. Гоша не слишком огорчился, что вместо нее ему станет покупать хлеб кто-то еще. А Илья, как честный человек, сразу предупредил ее, что женат. Чтобы она не строила напрасных планов.

– Я сегодня в ночную смену, ты забыла? – Саша открыла холодильник, достала твердую колбасу.

– Помню. Я тебя провожу.

– Хочешь? – Саша принялась резать колбасу и хлеб. Почему-то во время ночного дежурства ей всегда хотелось есть, даже больше, чем днем.

– Нет. – Гуля все-таки стянула кусочек, сжевала, задумалась. – Ксюшка, как стервятник, ждет, когда… все закончится.

– Прекрати! – рассердилась Саша. – Ну что ты к ней цепляешься? Она приехала, потому что заболел свекор. И ты бы поехала, если бы с Мишиными родителями что-то случилось. Тьфу-тьфу-тьфу.

– Я из-за нее вчера у мамы ночевала. А то бы Ксюша опять навязалась.

– На самом деле это твой долг – уделять внимание Руслановой жене.

– Мой долг быть рядом с моим отцом!

– Ладно, – махнула рукой Саша. – Пошли.

Времени почти не оставалось, пришлось наспех прогулять Тошку во дворе, по дорожке, тянувшейся вдоль промзоны, пошли быстрее обычного.

Они ходили по этой дорожке тысячу раз, но только сегодня Саше отчего-то стало не по себе, когда миновали густые колючие заросли боярышника. От тротуара дорожка была отделена ухоженными деревьями с газоном, где регулярно косили траву. Наверное, полоска земли вдоль забора с колючей проволокой принадлежала таинственному предприятию, тщательно отгородившемуся от посторонних глаз, владельца предприятия вполне устраивали нескошенная трава и непролазные заросли.

– Гуля, – остановилась у дверей здания Саша. – Пообещай, что пойдешь по тротуару.

– Зачем?

– Пообещай. Я же не хожу в парк, раз тебе обещала, – соврала Саша. – Не ходи вдоль забора, я беспокоюсь.

– Ладно, – удивилась Гуля. – Ну пока.

Саша посмотрела ей вслед, убедилась, что она не свернула в заросли, а идет вместе с редкими прохожими по недавно уложенному асфальту.

Вари дома не было. Илья достал из холодильника початую бутылку водки, отхлебнул прямо из горлышка, постоял, держа бутылку в руках. Хотелось отпить еще, но он проявил мужество, поставил водку на место. Завтра на работу.

Если бы он остался на кафедре, мог бы сейчас углубиться в формулы, написать пару тестовых программ, посмотреть в Интернете, какие успехи у конкурентов. Теперешняя работа домашней мозговой деятельности не предполагала, собрать воедино статистические данные он сможет и в офисе.

То ли от водки, то ли еще от чего, но Илья вдруг отчетливо понял, что в последнее время делает все, чего делать ему не только не хочется, а даже неприятно. Он занимается работой, которая ему неинтересна и на которой он только теряет научную и инженерную квалификацию. Он редко видится с сестрой и ее мужем, которых любит и с которыми ему по-настоящему легко. Он ездит с Варей на курорты только ранней весной и поздней осенью и чинно гуляет с ней вдоль холодного моря, хотя предпочел бы поехать летом и всласть поплавать. Или нормально попутешествовать, осмотрев как можно больше следов, оставленных великими цивилизациями. А еще лучше вообще никуда не ехать, жить на даче, ловить рыбу к ужину, ходить за грибами. Но об этом даже мечтать не стоило, и он не мечтал.