Евгения Горская - Приют миражей

Почти сразу хлопнула дверь.

Он ее совсем не знает. Он ожидал, что Татьяна откажется выпить, но она согласилась. Он был уверен, что его предложение станет для нее верхом счастья, а она ему отказала.

Он отлично знал только одного человека – Ксюшу. Иногда его самого поражало, как точно он предвидел ее слова и поступки.

Почему-то, вспоминая Ксюшу, он всегда видел последний день своей прежней, беззаботной и счастливой, жизни. Как будто все, что происходило до этого, было настолько далеким, что казалось придуманным.

В тот день они ездили купаться на Москву-реку. Иванников ждал Ксюшу у подъезда и злился, что она опаздывает, потому что до электрички времени было в обрез, а следующая шла только через два часа. Ксюша выскочила виноватая, сразу начала извиняться, слушать ее было некогда, Иванников схватил ее за руку, и они побежали к метро. На поезд успели, даже подождали пару минут на платформе.

В вагоне она смотрела в окно, провожала глазами россыпи цветов на насыпи и улыбалась, поглядывая на него. Он тоже ей улыбался и старался прогнать предчувствие беды. Впрочем, не исключено, что ему только теперь стало казаться, что он что-то предчувствовал.

Потом они недолго шли по берегу и остановились около удобного песчаного спуска к реке. Вода была теплой, Ксюша попробовала ее ногой, ахнула от восторга, отплыла от берега, повернулась на спину.

Он тоже немного поплавал, хотел доплыть до противоположного берега, но не стал – по реке изредка ходили баржи, проносились катера, Ксюша стала бы нервничать, бояться за него. Он сидел на берегу, смотрел, как она качается на волнах от прошедшего мимо судна. Наконец махнул рукой – вылезай. Она послушалась, ей нравилось ему повиноваться.

Потом они ели бутерброды, собранные ее мамой, запивали их газированной водой. Потом снова лезли в воду.

Домой вернулись поздно. Ксюша первой заметила во дворе двух знакомых парней и махнула им. Они знали всю молодежь в округе, с кем-то учились, с кем-то просто тусовались. Иванников подошел поздороваться, Ксюша тоже. Новость, которую они услышали, оказалась настолько ошеломляющей и жуткой, что в нее трудно было поверить.

Сегодня утром за Игорем Трофимовым из их школы явилась полиция, а он, наркош недоделанный, с перепугу сиганул с шестого этажа. Насмерть, конечно.

С чего бы Игорьку в окно кидаться, парни не знали, но это знала Ксюшина мама. Она плакала, рассказывая, что ее бывший ученик Игорь Мариночку убил и деньги украл. Мама утром позвонила Марине, а ответил ей мужской голос… Игорь в том же здании работал, полиция его сразу нашла, но он сам себя наказал… Соседка видела, как он падал, до сих пор в себя прийти не может…

Ксюша слушала и боялась поверить, что мама говорит о тете Марине, которую она видела только вчера.

Потом Ксюша заплакала, Иванников ее утешал, как умел. И не мог собраться с мыслями.

Игоря Трофимова он презирал, а Ксюша жалела. Когда-то это был нормальный парень, учился в их школе классом ниже. Потом, кажется, даже поступил в институт. А потом превратился в ничто, и очень быстро. Наркомания – страшный приговор. Вроде бы родители пытались его лечить, но без толку.

Ксюша продолжала видеть в Игоре человека, убеждала его, уговаривала. Иванников с ней спорил, и она называла его жестоким и бессердечным.

Он и сам давно считал себя бессердечным.

Он ошибался, сердце у него было. Оно сейчас саднило оттого, что Таня ему отказала. Он, возвращаясь домой, больше не увидит, как зажигаются внутренним светом ее глаза, а Вася никогда не прижмется к нему тощеньким боком. Странно, что он до сих пор не понимал, как сильно это ему нужно.

Вырваться из сна было трудно. Саша нашарила пиликающий будильник, выключила сигнал и села в постели. Будильник можно было переставить вперед минут на двадцать и еще поваляться в сладкой полудреме, но она не допустила слабости, встала и поплелась на кухню.

– Пора вставать, – пожаловалась собаке. – Нужно идти денежки зарабатывать.

Тошка вытянул передние лапы, уморительно потряс головой, зевнул.

– Сейчас быстренько погуляем, и я уйду. А ты сиди тихо, не балуйся и меня жди.

По-хорошему надо было взять с собой что-то к чаю из фруктов, но Саша, как обычно, вечером про это забыла, а сейчас собирать сухой паек уже некогда.

– Пойдем, – Саша допила кофе, поставила чашку в мойку, надела на Тошку ошейник.

По проезжей части проехала поливальная машина, Саша отступила подальше от края тротуара, потянула за собой собаку, посмотрела вслед оранжевой машине, а потом уставилась на дверь расположенного на другой стороне улицы маленького магазинчика, куда часто заходила за продуктами.

Магазин, в котором продавали все, от мяса до фруктов, чудом сохранился между сетевыми супермаркетами. Покупатели здесь давно были знакомы с продавцами, встречаясь на улице, здоровались с ними, называли друг друга по имени. Саша ходила сюда с первого дня, как только стала жить в когда-то бабушкиной квартире.

Над дверью магазина висела видеокамера и смотрела прямо на Сашу.

– Подожди, – остановила она пса, тянувшего ее ко входу в парк. – Потерпи, Тоша.

Таща собаку за поводок, Саша перебежала в неположенном месте улицу, подергала дверь – заперто.

Осмотрела снизу камеру и зачем-то опять подергала дверь. До открытия магазина оставалось больше двух часов.

Наспех погуляв с Тошкой, Саша проверила, не забыла ли карточку-пропуск, и отправилась на работу, стараясь настроиться на выполнение служебных обязанностей.

У выхода из метро ее нагнала Юля, робко улыбаясь, поздоровалась.

– Как Боря? – Саше стало стыдно, что она не навестила парня и даже не позвонила.

– Нормально. Он дома уже, скоро на работу выйдет.

– Слава богу. – Саша за руку остановила шагнувшую в сторону тротуара Юлю и кивнула на скрытую за кустами дорожку: – Пойдем здесь.

– Тут дорожка? – удивилась Юля. – Я не знала.

– Ты недавно работаешь. Раньше здесь все время что-то копали, строили. Другой дороги не было, мы всегда тут ходили. Привыкли.

– Мы с Борей поженимся.

– Поздравляю. Он хороший парень. А что ты так рано, Юля? – Саша достала телефон, посмотрела: до восьми оставалось больше двадцати минут. – В такое время никто, кроме нашей службы, не приходит. Гуля тоже ранняя пташка. А ты могла бы еще два часа спать.

Дорожка свернула к тротуару. Улица была почти пуста, только впереди, метрах в ста, у перекрестка, виднелись редкие фигуры прохожих. Трамвай остановился и погрохотал дальше. К тротуару одиноко прижалась «Вольво». Саша мельком посмотрела на пустую машину.

– Я тоже ранняя пташка.

До смены Саша успела выпить чашку чаю, твердо пообещав себе в следующий раз обязательно захватить хотя бы пачку печенья. Чашку с надписью «Александра» подарил ей папа. Она была совсем старая, золотой ободок почти стерся, но Саша ее любила и считала, что она приносит удачу.