Марина Серова - Склеп для живых

– Вы кого-то ищете? – услышала я нежный голос откуда-то из дальнего угла коровника.

Всматриваясь в даль, я произнесла:

– Мне Вера нужна. Мужчина, который меня впустил, сказал, что она здесь.

– Это Павел. Мой муж. Вы из общества? Что-то я вас не припомню, – произнесла женщина средних лет, выходя в центр коровника.

– Вы Вера? – недоверчиво спросила я.

– Совершенно верно. Вы, наверное, из новеньких? – предположила она.

– Вера Гроздева? – все еще сомневаясь, уточнила я.

– Суханова. Гроздевой я была в девичестве. Меня давно уже так никто не зовет, – засмеялась женщина.

Я находилась в недоумении. И Сагателян, и Тамара Степановна, и Кирилл Абаласов описывали Веру совершенно иначе. Та Вера, что стояла передо мной, была худощавой, длинноволосой блондинкой. С приятным голосом и манерами. И ни тебе пышных форм, ни стрижки «паж», ни свекольного оттенка. Да и «бабой» эту приятную женщину назвать никто бы не решился. А возраст я бы определила даже старше тех лет, которые, согласно элементарным подсчетам, успела прожить Вера. Полтинничек. А Тамара Степановна утверждала, что спутница Захарова моложе его на добрых десять лет. Что-то тут не так. Я еще допустила бы, что захаровская Вера и моя Вера – один и тот же человек, если бы все утверждали, что волосы у той длинные и светлые, а я застала бы ее с короткой стрижкой цвета «баклажан». Но чтобы наоборот? Невозможно за каких-то четыре-пять часов отрастить косы до плеч да еще смыть с них свекольный оттенок так, чтобы и следа не осталось. Да и все остальное разительно отличалось от описания очевидцев. Вывод напрашивается один: Вера, которая встречалась с химиком, – подставное лицо. Но как это возможно? Как Захаров мог не заметить разницы?

– Простите, с вами все в порядке? – обеспокоенный голос Веры вывел меня из задумчивости.

– Что? Да, да. Все в порядке, не беспокойтесь, – поспешно произнесла я и спросила, чтобы прервать неловкое молчание: – Скажите, что это за общество, о котором говорили вы и ваш муж?

– А вы не знаете? – удивилась Вера. – Так вы, значит, по другому вопросу?

– Неважно. Это мы обсудим потом. Пожалуйста, расскажите мне об обществе, – попросила я, не в силах говорить сейчас об истинной цели своего визита. Мне нужно было время, чтобы собраться с мыслями, так я была разочарована очередной неудачей.

– О, ничего особенного, – смущаясь, как девочка, произнесла Вера. – Как вы успели заметить, населенный пункт у нас маленький. А контингент в основном зажиточный. Все друг у друга на виду. Но в самом селе мало кто живет. В основном на выходные приезжают. А мы с мужем тут постоянно. Он-то еще выбирается в город по делам фирмы, а я безвылазно здесь. А как иначе? У нас ведь трое ребятишек. Их накормить, обстирать нужно. На это время уходит. Вот я и ушла с работы. Теперь из всех развлечений – телевизор да поездка в театр три раза в год. Вот я и придумала создать общество «Откровенный разговор». Действует оно по принципу работы психоаналитика. Член общества приходит для откровенного разговора и точно знает, что дальше той комнаты, в которой он откровенничает, его рассказ не пойдет. Только вот мы еще раз в неделю собираемся все вместе, чтобы поделиться своими огорчениями, переживаниями, страхами и тому подобными женскими волнениями. Задумывала я это, чтобы просто отвлечься, но, неожиданно для меня самой, общество обрело такую популярность, что ко мне даже из города женщины приезжают, душу излить. Вот и про вас я подумала, что вы переживаниями своими поделиться хотите.

– Я выгляжу, как человек, который имеет настоятельную необходимость излить душу? – с иронией в голосе спросила я.

– О да! Именно так вы и выглядите, – огорошила меня Вера. – Вы не стесняйтесь, выскажите все, что вас тревожит. Вот увидите, вам сразу станет легче.

Что-то в голосе Веры было такое, что завораживало меня. Может, правда, поделиться с ней своими сомнениями? Рассказать, как я двое суток бегаю по знакомым Захарова, пытаясь вычислить, кто из них Иуда? Как, наверное, приятно дать волю языку и говорить все, что взбредет в голову, без прикрас. Я огляделась по сторонам. Бред! Стою посреди коровника напротив женщины, которую еще несколько минут назад считала воровкой и убийцей, и размышляю о том, не последовать ли ее совету и не выложить ли всю правду, как она есть.

– Что ж, не хотите, неволить не стану, – разглядев что-то в моих глазах, произнесла Вера. – Тогда, быть может, расскажете, ради чего приехали к нам?

– Это уже неважно, – произнесла я. – На все вопросы, с которыми сюда ехала, ответы я получила.

– Но вы ведь не задали ни одного из них, – удивилась Вера.

– Иногда, для того, чтобы получить нужный ответ, вовсе не обязательно задавать вопрос. Достаточно просто увидеть, – задумчиво произнесла я.

– Пожалуй, вы правы, – согласилась Вера. – Ну, раз вопросов больше не осталось, тогда ужинать пойдемте. Павел уже заждался.

– Боюсь, мне пора, – отказалась я. – Время позднее, а мне еще до Тарасова сто пятьдесят верст пилить.

– Так вы из Тарасова? Что же сразу не сказали? Ну, как он там? Как там все? – с ностальгией в голосе принялась расспрашивать Вера. – Нет, дорогая. Теперь я вас точно без ужина не отпущу. Да и Павел уже стол накрыл. Посидим, поболтаем. Вы не переживайте, дети вам не помешают. В отъезде они. А я вам такой кофе сварю, уезжать не захотите!

Ну, что тут поделаешь? Нельзя же ввалиться к человеку в дом, ничего ему не объяснить и отправиться восвояси? Вежливость требует согласиться на ужин. Так уговаривал меня мой желудок, за треволнениями дня опустевший донельзя. Перед уговорами одной только хозяйки дома я еще могла устоять, но в паре с уговорами собственного желудка поединок был обречен на поражение, даже не начавшись.

– Вера, вам просто невозможно отказать, – сдалась я и направилась в дом вслед за довольной хозяйкой.

Я ехала по ночной дороге, освещенной одними лишь звездами, и, как довольная кошка, нализавшаяся сметаны, мурлыкала себе под нос популярную мелодию. Время перевалило за полночь, но я ничуть не жалела о том, что согласилась остаться на ужин. Во-первых, еда была отменной. Павел оказался искусным кулинаром. Во-вторых, общество хозяев дома было весьма приятным. Я давно не получала такого удовольствия от простого общения. И, в-третьих, кофе у Веры был и вправду превосходный. Пожалуй, за последний год это был лучший кофе, что я пила.

К тому же близкое общение с хозяевами дома номер пять по улице Солнечной окончательно убедило меня, что в Тарасове Вера не появлялась и уж тем более не разводила шуры-муры со стареющим ловеласом Захаровым, как назвал его Сагателян. Предсказания в очередной раз сбывались. И эта поездка оказалась пустыми хлопотами. Мне снова надо было начинать все сначала. Только где оно, начало это? Это был вопрос вопросов. И, если я не хотела, чтобы первое предсказание сбылось в полной мере, ответ на него нужно было найти как можно быстрее.