Елена Логунова - Свидание на пороховой бочке

Потом я надела очки, покрутилась у зеркала в закрытой двери купе и решила, что выгляжу так, как надо: как некрасивая, странноватая, умная, успешная оригиналка с ощутимым культурным багажом и непредсказуемым поведением. То есть совсем не так, как я выглядела еще позавчера, так что никто в Русляндии меня не узнает!

По месту новой работы я явилась в десятом часу утра.

Охранник на служебном входе не проявил к моей персоне избыточного интереса, и я направилась прямиком в офисный терем, с трудом удержавшись, чтобы не послать воздушный поцелуй камере наблюдения у турникетов.

Как я и думала, в образе Лельки Смеловской Индия Кузнецова, она же Мария Сарахова, оказалась неузнаваема. В коридоре офис-терема было приятно прохладно и пусто, но за закрытыми дверями гудели голоса, кофеварки и принтеры. Я огляделась: куда мне?

На этот раз администрация парка решила не оставлять вольнонаемную пиарщицу-рекламщицу без присмотра, вероятно, опасаясь, что она тоже захочет кого-нибудь убить. Правильно, от любви до ненависти один шаг! Я сколько раз замечала: чем больше заботишься о целевой аудитории в целом с безопасной дистанции, тем сильнее хочется пристукнуть отдельных ее представителей при личной встрече!

Пока я искательно озиралась в поисках общего стойла коллег, мимо меня гибридной балетно-моряцкой походкой — размеренно покачиваясь и красиво выворачивая стопы наружу — прошел бородатый юноша в красном дождевике с логотипом парка. Он был похож на танцора-расстригу, в порыве протеста подавшегося в геологи. На сгибе локтя геолог-балерун, как корзинку, нес мотоциклетный шлем, содержимое которого таинственно укрывал носовой платок.

«Это или сисадмин, или рекламщик!» — уверенно диагностировал мой внутренний голос.

Я мысленно согласилась с ним: мы видели личность творческую. Бухгалтерам и юристам столь лихой и придурковатый вид при исполнении, как правило, не свойствен. Хотя в приватной жизни я знавала и финансистов-байкеров, например.

Конспиративно приобняв раскидистое лимонное дерево в кадке, я немного постояла в тихом закутке. В прошлый раз мне не удалось познакомиться с коллективом, и я хотела заранее морально подготовиться к контакту. Что ж, похоже было, что в офисе Русляндии работают вполне обыкновенные люди, имеющие привычку слегка опаздывать на работу и начинать новый день в конторе с чашечки кофе и необременительного трепа с сокамерниками.

Я увидела и пяток хорошеньких нарядных девушек с блеском в умело нарисованных очах, и пару строгих теток с бульдожьими щеками и взглядами, и мужиков с пивными животами и лицами государственной важности. Все как у всех! Некоторое разнообразие типичному офисному ландшафту придавали граждане, томящиеся у некоторых кабинетов. Как правило, это были молодые симпатичные девушки и юноши. Они подпирали спинами стены в коридоре с видом глубоко разочаровавшихся в жизни и профессии уличных путан и отличались от них исключительно наличием бумаг в уныло опущенных руках.

Я не сумела так сразу понять, в чем суть этого странного явления, но оно совершенно явно имело массовый характер. Редкие прохожие печальным стояльцам сочувственно улыбались, иногда ободряюще похлопывали их по выступающим частям организмов, но проходили мимо без остановки.

Еще одной особенностью офиса оказалась совершенно небанальная нумерация помещений. Мне нужен был кабинет номер двести восемнадцать, и я с трудом нашла его между кабинетами номер триста семь и двадцать девять. К этому моменту моя способность удивляться несколько притупилась, так что меня не сильно шокировал новый образ все того же бородатого юноши.

Он выступил из искомого и найденного мной кабинета без мотоциклетной корзинки, но с пачкой неких официальных бумаг. Их скучный казенный вид пикантно контрастировал с длинными, до плеч, мохнатыми перчатками, в которых я с тихой грустью узнала фрагмент медвежьего костюма. На ногах у интригующего бородача были мишкины меховые снегоступы шестьдесят какого-то размера, что добавило в рисунок балетно-моряцкой походки просторных циркульных дуг. Собственная рыжеватая борода костюмированного юноши вполне гармонировала с медвежьим мехом.

Я потеснилась к стене. Звучно шлепая лапами, человек-медведь прошествовал по коридору до кабинета с табличкой «Главный бухгалтер», решительно потянул на себя дверь и внедрился в помещение, из которого отчетливо потянуло ароматом свежей сдобы.

Я заподозрила, что в офисе русского сказочного парка производится выпечка вкусных колобков, и не удержалась — заглянула в кабинет главбуха из-за спин разнополых граждан, прибежавших за медведем. Они заговорщицки перешептывались, нервно толкались локтями и возбужденно шикали друг на друга.

Не обращая внимания ни на странный наряд бородача, ни на заинтересованных зрителей, насупленная дама за столом коротко взглянула на бумаги и объявила:

— Я вам это не подпишу.

Она злобно укусила булочку и уткнулась в амбарную книгу, скрывшись за башней из персиков и плюшек, сооруженной на просторном блюде с большим искусством и неподдельной любовью к крупным архитектурным формам.

— А кому?! — плотно прикрыв за собой дверь, вскричал расстроенный бородач. — Кому она это подпишет?! Мы уже все к ней ходили, я даже дважды ходил!

Он обежал безумным взглядом печальные лица и задержал взор на моей физиономии. Я не успела изобразить подобающее прискорбие и явно диссонировала с массами.

— А вы кто? — спросил бородач.

В голосе его занятно смешались подозрение и надежда.

— А я ваш новый пиарщик, — призналась я, слегка робея.

— Ага! — сказали мои новые коллеги дружным хором.

В следующую секунду у меня отняли спортивную сумку и сунули в освободившуюся руку бумаги, изъятые из меховых лап бородатого юноши. Кто-то услужливо распахнул дверь, кто-то толкнул меня в спину.

«А позолоти-ка ручку, яхонтовая!» — пугливо припомнил мой внутренний голос свои же разглагольствования о бухгалтерах и бюджетах.

Я деревянной поступью топорного Буратино подошла к столу с булочками и главбухом, которой меня даже не представили, и откровенно жалко сказала:

— Э-э-э… Здрасьте.

Черт, почему я хотя бы не изучила табличку на двери? Обратилась бы к уважаемой даме как культурный человек, по имени-отчеству!

— Что?

Свежие булочки на блюде размером с тележное колесо упоительно пахли, лишая меня остатков ума-разума.

— Вот. — Я протянула хозяйке кабинета, стола и стратегического запаса вкусной еды чужие бумаги.

Главбулк, тьфу, главбух продолжала сверлить меня взглядом, чистотой и твердостью сопоставимым с якутскими алмазами.