Евгений Сухов - Слово авторитета

— Я не могу так… сразу. Нам надо привыкнуть друг к другу» — и, развернувшись, заторопилась из кабинета.

Подол длинного платья колыхнулся и скрылся за дверью.

Несколько минут Шибанов сидел неподвижно, обхватив ладонями голову.

Собравшись, попробовал читать приготовленные документы, но вдруг осознал, что совершенно не улавливает их смысл. «Ладно, спокойнее, — попытался собраться капитан. — К черту все эти служебные романы! Не хватает еще шушуканья за спиной!»

Выплыли «стволы», наконец-то!

Подняв телефонную трубку, он набрал номер полковника Крылова:

— Геннадий Васильевич, вы сейчас заняты?

— Что-нибудь случилось?

— Объявились «стволы», те самые, из Текстильщиков.

— Немедленно ко мне, — приказал Крылов и тут же положил трубку.

Полковник Крылов выслушал Шибанова, не перебивая, лишь иногда в знак согласия слегка качал крупной породистой головой. На мясистом лице запечатлелось удовлетворение, которое можно было прочитать не иначе, как:

«Будет что доложить генералу».

— Обыск в магазине сделали? — спросил полковник, когда Шибанов закончил.

— Сделали. Но ничего не нашли. Ни оружия, ни героина.

— Хм, — пальцы нервно забарабанили по столу, тебя послушаешь, так начнешь думать, что мы имеем дело с образцовым гражданином. Неужели нет ничего такого, за что можно было бы его задержать?

Шибанов отрицательно покачал головой.

— Ни-че-го! Осторожный, сволочь, даже «ствола» при себе не носит. Если мы его задержим хотя бы на сутки, так; целая свора адвокатов понабежит. На части разорвут.

— Да, видно, придется его отпустить, если ничего такого не наскребем.

Ладно, шут с ним! Значит, он сказал, что «стволы» получены от Картавого Ленчика?

— Так точно, товарищ полковник. Я тут полистал его досье. Трижды сидел за вооруженный грабеж, так что к оружию у него старая тяга. В лагерную элиту не пробился, состоял в пехоте, был гладиатором. Очень дерзкий, трудно управляемый, невыдержанный. В зоне был стопроцентный отрицала. После того, как откинулся, прибился к Закиру. Каримов человек серьезный и просто так со стороны никого не берет. Следовательно, Леня Картавый получил хорошие рекомендации. Из своих источников мне известно, что Каримов Картавым доволен. Даже сделал его звеньевым.

— Понятно, — протянул полковник. Лицо его разгладилось и приняло, как и прежде, слегка сонливое выражение.

— Ты знаешь, где отыскать Картавого?

— Да, — мгновенно отвечал капитан. — Он любит бывать в боулинг-клубе на улице Льва Толстого.

— Спортсмен, значит, — едко хмыкнул полковник. — Давай бери его немедленно.

— Понял, — с готовностью поднялся Шибанов, отодвинув стул.

— И только, пожалуйста, поаккуратнее, — попросил Геннадий Васильевич. — Трогать никого не надо. Совсем не обязательно класть всех на пол. Определите его в толпе и мирно так, без шума и мордобоя, возьмите под рученьки и выведите из зала.

— А если возникнут проблемы?

— А вот если возникнут проблемы, то не мне учить вас, как следует поступать. Но опять, предупреждаю, совсем не нужно разбивать стойку бара чужими лбами. Если что, вычту из вашей собственной зарплаты. Или вы думаете, что МВД обязано оплачивать ваши молодецкие выходки?

— Так точно, товарищ полковник, не обязано, — слегка выпрямился Шибанов.

— Если уж очень заслуживает, ну звезданите где-нибудь в фургоне, — посоветовал полковник. — Но так, чтобы нареканий со стороны не было.

Прошел месяц, как Леня Картавый вернулся из Иерусалима. Оказалось, что на земле обетованной ему достаточно было пробыть всего лишь пару недель, чтобы окончательно сделать выбор в пользу России. Экзотика хороша лишь первые четыре дня, а потом к ней привыкаешь настолько, что апельсиновые деревья, растущие вдоль тротуаров, воспринимаются так же обыкновенно, как липы в московских двориках.

Израиль слишком религиозная страна, чтобы жить там, и россиянину, привыкшему к раздраю в душе и анархизму в голове, слишком тесно на клочке ухоженной земли.

На родных просторах Леня Картавый не затерялся и скоро прибился к Закиру Каримову, получив весомые рекомендации от влиятельных людей. И уже скоро под его началом было пятнадцать человек пехоты, а сам он стал хозяином двух престижных баров почти в центре Москвы.

И все-таки Израиль оставил в его душе глубокий след, а точнее, приучил следить за собственным имиджем. Он убедился, что даже хозяин захолустной лавочки одевался там с таким изыском, как будто в его распоряжении была не дюжина грязных тарелок, а самый доходный банк в городе. А уж Лене Картавому, владельцу двух московских баров, и подавно полагалось ходить в дорогом бостоновом костюме с жилеткой, и чтобы непременно из нагрудного кармашка выглядывала золотая двадцатисантиметровая цепь толщиной в большой палец.

Если разобраться, в России житье не худо, если имеешь возможность тратить ежедневно на собственные удовольствия не менее пятисот долларов.

Но особенно Леня Картавый любил боулинг и готов был катать тяжелые шары по гладким дорожкам по двенадцать часов кряду, отрываясь лишь на мелкие человеческие надобности, ну и для того, чтобы пропустить пару рюмок водки для вдохновения.

Как правило, в боулинг-бары любили захаживать молодые люди, считавшие, что покатать шары на сверкающих дорожках — занятие того же уровня крутизны, как и получить приглашение на Кремлевский бал в канун Рождества. Здесь часто мелькали девушки, преисполненные мечтами о приключениях, и Леня Картавый никогда не отказывал им в советах по сбиванию кеглей. Подобные консультации нередко заканчивались далеко за полночь, где-нибудь на широкой койке гостиничного комплекса.

Что ни говори, а быть хозяином баров неплохая судьба. Девки липли на него, как пчелы на цветок. А стоило обмолвиться о том, что он израильский гражданин и не так давно вернулся из Иерусалима с многомиллионным счетом в кармане, чтобы расширять свой бизнес в России, как обожанием преисполнялась даже самая неприступная красавица.

Боулинг — единственное дело, в котором Картавый преуспел по-настоящему.

Если любовь — то обязательно несчастная, если ограбление — то непременно заканчивалось решеткой. Боулинг — иное. И завсегдатаи бара не без основания признавали его королем. Причем стопроцентные попадания он умудрялся совершать практически в любом состоянии, а если был пьян, то кураж лишь удваивался.

В правом углу бара, потягивая через соломинку коктейль из высокого матового стакана, сидела девушка лет двадцати. О ней Леня Картавый знал все или почти все. Год назад она стала «Вице-мисс Москвы» и теперь работала в одном столичном агентстве, рекламируя колготки. Получила неплохой контракт. Все это само по себе прекрасно. Но самым привлекательным в ее облике, конечно же, оставалась грудь, и руководители агентства представлялись Лене непроходимыми глупцами, если по достоинству не оценили такой выигрышный товар.