Евгений Сухов - Слово авторитета

Закир помрачнел. Разговор принимал неприятный оборот. Он достал из кармана выкидной ножик, отрезал кусок колбасы и заговорил, жуя:

— Таких людей, как я… много не бывает. На таких зоны держатся. Не будь нас, так вы бы уже давно всех арестантов переморили. Ты меня здесь все уколоть пытаешься, а знаешь, почему ты до сих пор живой? А потому что я за тебя словечко держал. Ты ведь много кому кровушку попортил.

— Ну, чего ты раскипятился, Закир, — слегка обнял за плечи Каримова Иван Степанович. — Давай посидим, поговорим, выпьем по стопочке да утрясем все наши дела. Как там у вас говорится… рассосется? — Федосеев сел за стол и ухватил за горлышко бутылку. — Очень точно сказано. В этом вся суть. Ну а проблемы… в нашей власти.

Сначала Иван Степанович налил полстакана Закиру, умело, не уронив ни капли. И только потом себе. Выпили без тоста, лишь слегка стукнувшись стеклянными боками стаканов.

— Я именно такую водку люблю. Чтобы зубы от холода не ломило и чтобы прохладой дышала. Так какие у тебя мысли, Закир?

— Ты ведь чего-то хотел со мной перетереть. Сказал, дело есть.

— Верно, — охотно согласился Иван Степанович, подцепив салат из папоротника. — Может, ты у меня затаишься пока, на даче?

— Видно будет.

— Кстати, ты никому не говорил, где собираешься упасть на дно?

— А тебе-то что за дело?

— Да так, беспокоюсь, — неопределенно пожал плечами Иван Степанович.

— Не дрейфь, ментов на твою хату не наведу.

— Вот только как ты за «стволами» собираешься присматривать? Не сегодня-завтра менты до всего допереть могут, уж слишком близко топчутся. И тогда — прощай, безбедная старость.

— А мобильник для чего?

— Ребята-то хоть надежные охраняют?

— Да, — подцепил вилкой кусок сала Закир, — моя пристяжь, я их по колонии знаю. А теперь ответь мне, гнида! Почему ты меня втравил в это дело?

— О чем ты, Закир? — обиженно вскинул брови Федосеев.

— Ты разве не знаешь, кто эти «стволы» в твою охрану перекинул?

— Клянусь богом, не знаю, — горячо заверил его Федосеев. — Давай мы с тобой по стопочке выпьем да разберемся, что к чему. Разве мы с тобой не свои?

Иван Степанович достал из холодильника еще одну бутылку. На этот раз непочатую. Сильно крутанул ее в руке и с некоторым восторгом принялся наблюдать за смерчем из крохотных пузырьков.

— Настоящая. Качество гарантирую. Сейчас какое только пойло не продают.

А на погост раньше срока ой как не хочется. Так я налью?

— Ну, давай хряпнем… напоследок, — безрадостно согласился Закир.

Отвернув золотистую крышку, Степаныч опрокинул горлышко в стакан, и водка, радуясь освобождению, весело забулькала.

— Мне кажется, «стволы» нужно перепрятать. Место там ненадежное. Давай вот что сделаем — я «стволы» в укромное место перевезу, — взял стакан Иван Степанович и двинул его навстречу Закиру. — Лучшего во всей Москве не сыщешь.

Гарантирую!

Каримов не торопился поднимать свой стакан, с удовольствием пережевывал копченую колбаску, наконец сказал, улыбаясь:

— Ну, если только так… А как ты к «стволам» подойдешь, если там мои быки стоят?.. Ладно, ладно, Степаныч, не напрягайся, пошутил я. Идея неплохая, так и сделаем. Вижу, что для дела стараешься. Маляву я им отпишу, они поймут. С гладиаторами и поедешь на новое место… Да не дергайся ты! Что у тебя, гвоздь, что ли, в стуле? Они и останутся при «стволах». — Длинные, поросшие тонкими черными волосами пальцы Закира уверенно обхватили обычный граненый стакан и двинулись навстречу ладони Федосеева, которая, чуть подрагивая, продолжала оставаться в поднятом состоянии с зажатым стаканом. — Ну, будем здоровы, как говорится, дай бог не последняя, — Раздумав чокаться, он выпил прохладную водку в три больших глотка.

— Крепка, — крякнул от удовольствия Иван Степанович.

Закир отвечать не стал, взял со стола кусок сала. Долго нюхал его пряный перечный запах, после чего сунул в рот.

— Карандаш у тебя есть? — спросил Закир, закусив.

— Найдется, — и, выдвинув ящик стола, Федосеев вытащил ручку с листком бумаги.

Не задумываясь, Закир начеркал несколько слов.

— Отдашь там старшему, он заметный такой. Пижонистый, белобрысый и с короткой стрижкой, во рту фикса. Здесь написано, чтобы груз перевезли и чтобы оставались при нем, — сложив бумагу вчетверо, наказал:

— Не потеряй.

Неожиданно Иван Степанович улыбнулся.

— Не переживай, не потеряю. — Федосеев вдруг поднялся, отошел на два шага и вытащил из куртки пистолет.

— Закир, на помин души не желаешь выпить, — тихо проговорил Иван Степанович, — там как раз еще стакан остался.

Закир поднял голову и, увидев направленный в голову ствол «Макарова», сдавленно проговорил:

— Ты чего, Батя? Не дури! Опусти пушку-то. Вилка выскользнула из его ослабевших пальцев и с сильным звоном ударилась о край фарфорового блюдечка.

— А нервишки-то у тебя не железные, Закир. Вот и мясо уронил на пол. А оно денег стоит. Я-то уже не буду его есть, с пола не подбираю. Кому теперь оно достанется? Разве что крыса какая-нибудь утащит. Вот признайся, Закир, хотел же меня уделать? Так ведь? Опередил я тебя.

— Ты это специально задумал?

— На дачу, что ли, тебя заманить? — уточнил Федосеев. — Разумеется, Закир, — выдохнул он. — Я для тебя и могилку выкопал в самом углу участка.

Извини, небольшая, правда, получилась. Всего лишь с метр. Но, думаю, ты в претензии не будешь. Тебе же уже будет все равно. А я на твою могилку цветы посажу… Обещаю! Ты какие предпочитаешь: гладиолусы, георгины или, может быть, астры? Знаешь, я сделаю по-другому, — Федосеев выглядел воодушевленным. — Лучше на твоей могилке я посажу розовый куст. А? Каково? Оцени!

— Сука, — выдохнул Каримов, побелев. — Ты это с самого начала хотел?

— А вот это уже вопрос по существу, — очень серьезно заговорил Иван Степанович. — Хорошо, отвечаю. Мне не понравились твои разговоры о процентах…

Кинуть хотел, падла! — челюсти Федосеева сжались, лицо мгновенно ожесточилось, только пистолет, нацеленный аккуратно в лоб, не шелохнулся.

— Хочешь хапнуть «стволы» и слинять?

— Уходить я не собираюсь, но и делиться с тобой не желаю. Нужно быть настоящим глупцом, чтобы иметь под боком такие деньги и еще их кому-то отдавать.

— Только ведь с тебя за эти «стволы» четыре шкуры сдерут.

— И кто же? — усмехнулся Федосеев.

— А-а! — Закир метнулся в сторону, опрокидывая стол, на дощатый пол грохнулась посуда, разбиваясь на мелкие черепки.

Выстрел прозвучал в тот самый момент, когда Закир уже подбежал к двери.

Казалось, пни ее ногой, и она радушно распахнется, предоставляя волю. Но пуля, угодив в висок, отбросила Каримова на старенький диван, и, распластавшись, он судорожно дернул ногами и расслабленно вытянулся.