Ольга Володарская - Дефиле над пропастью

– Моя бабушка наверняка знала, – вступила в разговор Алиса. – Но все долгие годы хранила тайну маминой смерти.

– Тебя оберегала. – Ринат прошел к книжному шкафу, отодвинул несколько томов Большой советской энциклопедии и вытащил из-за них бутылку коньяка. – Заначка, – пояснил он. – И бабушка твоя, и память – не зря они от тебя то страшное событие сокрыли.

Ринат показал Васко бутылку. Тот согласно кивнул. И хозяин дома достал из второго шкафа, посудного (стенка была советской, а в ней хрусталь да чешское стекло – шик брежневских времен), стопочки с чертенятами. Они были помещены внутрь них. Открутив крышку, Ринат плеснул коньяк сначала в одну стопку, затем в другую, топя чертей.

Алиса перебрала все фотографии, что имелись. Затем попросила:

– А можно посмотреть пленку?

– Можно. У меня и аппарат есть, чтоб кадры увеличить. Минутку.

Быстро чокнувшись с Васко и выпив, он вернулся к стенке и принялся рыться на антресолях.

Спустя десять минут они смотрели фотографии, увеличенные до размера настенных картин – пленку Ринат заправил к устройство, напоминающее проектор для диафильмов. У нее был такой в детстве. Бабушка показывала ей по нему сказки.

Кадры мелькали, сменяя друг друга. Почти на всех была и она, Алиса. Как правило, немного недовольная. С нее так и не сняли платье из ацетата, и ей было не по себе. Девочка лезла не в кадр, а тянулась к маме. Порой мешая ей фотографироваться…

Неужели чувствовала, что вскоре их разлучит смерть?

– Вот последний «живой» снимок, – сказал Ринат, указав на фото невесты с охапкой цветов. – Мы пошли в соседний, пустующий, зал, чтобы сделать его. Потом я решил, что надо их с дочей и мамой запечатлеть. Три поколения сразу. Оставил фотоаппарат и вернулся в зал. Ни бабки, ни ее внучки найти не мог. Отыскал в туалете – девочка… – Он указал на Алису. – Ты, то есть, коленку разбила. Бабушка с нее кровь смывала. Я сказал вам, чтоб шли во второй зал фотографироваться. Вернулся минут через десять, застал невесту, как я думал, спящей… Дальше вы знаете.

– Тут пять фотографий мертвой мамы, – сказала Алиса. – Зачем вы столько сделали?

– Моя – только последняя.

– А остальные?

– Не знаю. Сам удивился, когда пленку проявил. За портретом с цветами должен был следовать тот, который вы видели распечатанным еще в кабинете Оскара. Я решил, что кто-то из детей (не одна Алиса на свадьбе присутствовала) забежал да схулиганил, нажал на кнопочку фотоаппарата.

– Нет, их сделал убийца! – воскликнул Васко.

– Дядя Федор? Да брось!

– Слушайте, ребята, мне это все не нравится.

– Мне тоже, – тихо проговорила Алиса. – Потому что я видела дядю Федора недавно. И знаете, где? У подъезда Коко. В день ее смерти.

Мужчины переглянулись.

Первым телефон достал Оскар.

– Я звоню Сергееву, – бросил он, пробежавшись большим пальцем по экрану.

Блюдо с дымящимся карпом было вынуто из духовки и поставлено на плиту. Рыба, кроме своего естественного запаха, источала ароматы жареного лука и свежего укропа. Дэн, уловив их, зажмурился.

– Перфекто, – пробормотал он.

– Чего-чего? – переспросил дед, сняв с рук термостойкие рукавицы.

– Это по-итальянски означает «идеально», – разъяснил старику Дэн. О том, что он узнал об этом только сегодня, конечно же, умолчал.

– Ишь че… – хмыкнул тот. – Но не перфекто! Дымком не пахнет. – И добавил еще немного укропа.

– Дед, я так рад! – Дэн вскочил и обнял старика. – Ты не представляешь…

– Не верил, что приеду?

– Неа.

– Да я и сам… – Старик махнул рукой. – Если б не Митяй…

Бывший тренер вернулся в деревню два года назад. Купил там дом своей мечты. Взял в жены молодуху, дите народил. Но захворало оно. Пришлось в столицу везти. А так как в машине место было, взяли и деда Веню.

– Мать-то придет? – спросил он.

– Обещала.

Это было так неожиданно – увидеть деда в Москве. Дэн наведывался к нему в деревню, хоть и не часто, не регулярно. И всегда старика в гости звал. И тот хоть и обещал, но оба, и дед, и внук, не верили в то, что увидятся в столице.

И вот сегодня свершилось чудо!

Дэну позвонил Митяй и сказал – встречай гостей! Он подумал – бывший тренер к нему наведаться хочет. А спустя двадцать минут к подъезду подкатил его минивэн, и из него выбрался дед. Сгорбленный, худой, с бородой лопатой, в шубейке из искусственного меха и парадной ушанке из норки…

Как Дэн не расплакался от счастья при виде него, сам не понял.

Старик приехал с гостинцами. Три сумки были при нем. В одной самогон. В другой соленья. В третьей рыба. Дед каждую предварительно почистил и выпотрошил, заморозил, завернул в листья хрена и ароматные травы, что заготавливает с лета, затем в фольгу и засунул в пакет. Когда карпы, щуки и судаки доехали до столицы, они были готовы к жарке. Разморозились, но не протухли, пропахли, как надо. Кидай их на сковороду или противень да запекай.

Дед так и сделал. С дороги только руки помыл и сразу к плите. Внуку поручил только банки с огурцами, помидорами открыть.

– Мать ждать будем или поедим? – спросил дед, нарезая рыбу.

– Если не хочешь, чтоб я слюной захлебнулся, давай поедим.

На самом деле Дэн не особо хотел кушать. Просто он не верил, что Нина придет.

– Тогда доставай тарелки и режь хлеб.

– Ой, дед… Хлеба у меня нет.

– Как это? – рыкнул старик.

– Ты так реагируешь, будто я сказал, что бога нет, – попытался пошутить Дэн.

– Кто ж без хлеба ест? А тем более рыбу? Нет, я тогда голодный останусь. – И сел, скрестив руки на груди.

– Да я сбегаю в магазин, не переживай.

– Карп остынет.

– Не ты ли мать ждать собирался?

– Знал бы, что у тебя хлеба нет, не поехал бы.

Дэн рассмеялся.

– Я тебя обожаю, дед. – Он поцеловал старика в морщинистую щеку. – Сейчас у соседей займу. Хотя тут это и не принято…

Он направился к двери, думая о том, с каким недоумением на него посмотрят жители соседних квартир, когда он возникнет на их порогах со своей просьбой. Но тут по прихожей разнесся звонок. Это явился тот, кого не ждали…

Нина!

И что самое поразительное, с хлебом.

– Ты как знала, что нужно принести, – восхитился Дэн, принимая у нее из рук пакет с двумя буханками.

– Конечно, знала, – фыркнула она. – У тебя сроду хлеба нет, а батя без него ничего не ест.

Она прошагала в кухню и, раскинув руки для объятий, воскликнула:

– Ну, здравствуй, папаня!

– Здорово, коль не шутишь, – проскрипел он, не думая подниматься, чтоб обнять дочь.

Это ее не смутило совершенно. Дэн поражался ее характеру и умению владеть собой. Или ей на самом деле все равно, что о ней думают? Даже те, кто одной с ней крови и плоти…

– Вот это запах! – восхитилась Нина. – Давно мои ноздри не улавливали подобного. – Она плюхнулась на табурет и, схватив огурчик с тарелки, захрустела им.