Николай Леонов - Ценник для генерала

Гуров попросил девушку загнать машину за лесополосу, чтобы она не была видна с дороги. Маша, умело маневрируя на проселке, проехала метров двадцать, потом остановилась и вопрошающе посмотрела на Михаила.

— Валяй, рассказывай, — разрешил тот.

— Так вот, Лев Иванович. Информацию я получила из трех различных источников, так что в объективность можете верить.

— Что за источники? Если бабушка на базаре — это один уровень информированности, если глава администрации района — то другой. Конкретнее, Маша.

— Ну, вы даете!.. — Девушка всплеснула руками. — Я же журналист, умею разговаривать с людьми. Во-первых, водители, которые постоянно ездят по этому участку трассы. Это первая и самая надежная категория. Потом инспектора дорожно-патрульной службы, которые дежурят на этом участке. Я давно уже завела с ними дружбу.

— Это внушает доверие. — Гуров едва сдержал улыбку. — И что же они говорят?

— Движение на этом участке дороги перекрывалось в обе стороны в тот же промежуток времени, в который и произошла эта авария с самосвалом и микроавтобусом. С севера на юг всех заворачивали через развязку у Борисова. Патрульная милицейская машина стояла как раз у развилки, в десяти километрах отсюда. А в направлении с юга на север именно в этот момент произошла авария с участием трех автомашин, которые и перекрыли обе полосы. Милиция прибыла быстро, минут через пятнадцать, но по обочинам место аварии объехать все равно было нельзя. Там мостик небольшой, аварийные машины перекрыли въезд на него. А какие здесь кюветы, вы сами видели. Болотистая почва, местами даже вода стоит, лягушки квакают.

— И как скоро было открыто движение с южного направления?

— Пятнадцать минут ждали милицию с ближайшего поста. Столько же ушло на замеры и составление схемы. Потом милиционеры убрали машины с проезжей части и занялись протоколом. Значит, прошло всего полчаса.

— Вы мне сейчас пытаетесь намекнуть, что авария с российской следственно-оперативной группой была спланирована, да? Даже движение на этом участке дороги было перекрыто намеренно?

— Увы, Лев Иванович, — проговорил Михаил. — Это действительно так. Можно попытаться разыскать участников аварии, которые двигались с южного направления. А вот в журнале приказов дежурного подразделения дорожной службы нет никаких упоминаний о необходимости перекрывать шоссе и пускать машины в объезд.

— Это точно?

— Точно, Лев Иванович. Я сам журнал смотрел.

— Ну, раз у тебя, Михаил, такие связи и возможности, то найди участников ДТП у мостика, о котором рассказывала Маша. Мы должны убедиться в том, что они там столкнулись не случайно, а были наняты для организации затора на дороге. Обязательно нужны фамилии инспекторов, которые выезжали на место аварии. Если все происходило так, как мы сейчас предположили, то это второе и очень важное доказательство того, что группа российских полицейских погибла не в результате несчастного случая, а была убита.

— Я понял. Сделаю, — заявил Михаил.

Гуров откашлялся и посмотрел на своих новоявленных коллег. Он почувствовал, что начинает брать бразды правления в свои руки, и задумался, как к этому отнесутся Михаил и Маша. С этим надо было что-то делать и вовремя расставлять все точки над соответствующими буквами.

— Михаил! — Гуров сделал паузу. — Я не очень вольно веду себя, иногда обращаясь к вам на «ты»? Если вас это задевает, то скажите. Привычка, знаете ли, да и разница в возрасте…

— Да бросьте вы, Лев Иванович! — заявил Михаил. — Если вам так удобнее, то обращайтесь, пожалуйста, на «ты». Мы тут дилетанты, а вы — профессионал. Маша — журналист без определенного места работы. Я бывший… одним словом, еле до майора дотянул. А вы, наверное, полковник, да?

— Спасибо, — сказал Гуров. — А то дискомфорт какой-то. Надо о деле думать, а я все гадаю, обидел человека или нет.

— Лев Иванович, вы, конечно, ас, мэтр и профессионал высочайшего класса, но не надо так откровенно. Вы не ответили на вопрос о вашем звании.

— О звании?.. — Гуров помедлил, задумался и решил, что врать не стоит. — Я бы не хотел обсуждать эти глубоко интимные вопросы, касающиеся моей биографии.

— Отдаю должное вашей скромности, — медленно проговорил Михаил. — Но мой вопрос не праздный. Краем уха я уловил информацию из недр нашей милиции о том, что неподалеку при странном стечении обстоятельств пропал полковник российской полиции. Меня интересует, а не вы ли тот самый полковник, которому удобно числиться пропавшим? Больно уж круто вы шифруетесь.

— Та-ак, — Гуров нахмурился. — Что за информация? — Сыщик посмотрел на Михаила, потом поймал взгляд Маши, которая сейчас стала очень серьезной и какой-то повзрослевшей.

Кажется, наступил пресловутый момент истины. Надо прекращать врать своим помощникам в этой стихийно возникшей группе или сворачивать сотрудничество. Иначе действительно все выглядит довольно глупо. Если ты веришь людям, то есть смысл работать вместе. Если нет, то и все остальное ни к чему.

А можно ли верить этому Михаилу, который умудрился до сих пор ничего о себе не рассказать? И этой инфантильной девушке Маше тоже? Наверное, можно, потому что они ничем не подтвердили злого умысла. Подозревать их в сообщничестве с преступниками, убившими здесь нескольких российских граждан? Уже глупо.

— Ладно, я в самом деле полковник Главного управления уголовного розыска МВД России и нахожусь здесь со специальной миссией. Она, разумеется, связана с гибелью генерала Рыбникова и группы российских полицейских. Я не пропадал, просто приехал будто бы частным образом, не афишируя свою принадлежность к полиции. Так что за информация?

— И вы ни дня, ни часа не выходили за рамки этой легенды? — продолжил настаивать Михаил. — Вы ни разу не контактировали с белорусской милицией на официальном уровне?

— Черт, Михаил! — взорвался Гуров. — Кончишь ты из меня жилы тянуть? Что за информация, что за полковник?

— Значит, вы нам все еще не верите, — с откровенной грустью в голосе заключила Маша, и Гурову даже показалось, что она сейчас шмыгнет носом. — Я считала, что мы вполне доверительно начали работать, многого достигли, между нами появилось взаимное доверие. А вы вот как, да? Не понимаю. Если сомневаетесь в нас, то так и скажите. Тогда мы уйдем, будем до всего докапываться сами, вдвоем.

— Ладно, ребята. Черт с вами. Только давайте без личных обид и капризов. Тут столько жизней человеческих, трагедий в семьях, а вы о личном. Да, был второй полковник. Это мой коллега и напарник. Он прибыл по тому же делу, что и я, только, по нашему плану, должен был работать официально, в отличие от меня. Ему было поручено отвлекать на себя тех негодяев, которые имели отношение ко всем смертям наших соотечественников.