Николай Леонов - Ценник для генерала

— Как мне к вам обращаться? — спросил следователь. — А то как-то неудобно. Вы ко мне по имени-отчеству, а я вас…

— Меня зовут Лев Иванович. Этого достаточно?

— Вполне. А кто вы по званию?

— Слушайте, Чуриков, я отдаю должное вашей проницательности и профессионализму, но прошу не играть со мной в ваши игры. Не пытайтесь выудить у меня больше того, что я вам собираюсь сказать. Сейчас я предлагаю вам заключить союз. Я могу обойтись и без вас, а вы — без меня. Но быть вместе нам сейчас полезнее.

— Ясно. Вы очередной представитель российской полиции или из тех, кто все это затеял. Ренегат, так сказать. В любом случае я буду с вами разговаривать. Итак?

— Скажите, Олег Николаевич, дорожно-транспортное происшествие на трассе Минск — Пинск, в котором погибли трое полицейских из России и один ваш начальник уголовного розыска, является частью дела Рыбникова?

— Это служебная информация, не подлежащая разглашению. Поймите меня правильно.

— Да черт с вами! Вы этим ДТП занимаетесь или кто-то другой?

— ДТП занимаются дознаватели.

— Тогда, чтобы не терять времени, я вам скажу, что это одно и то же дело. ДТП подстроено. Это убийство.

— Какие у вас есть основания предполагать такое?

— Я не предполагаю, а уверен в этом. Вы разве не расслышали, что я сказал? Первая часть не вызывает сомнений. Некто угоняет большегрузный самосвал с площадки дорожно-строительной организации и совершает на нем аварию на трассе. А потом он скрывается с места происшествия, и его никто не находит. Повторю, что в этом никто не сомневается. Но есть и вторая часть этого происшествия. В то же самое время неизвестные люди в форме дорожной полиции перекрывают трассу южнее. Они направляют машины в объезд якобы из-за ремонта дорожного полотна. Севернее места гибели российских полицейских, на подъезде к узкому мостку, тогда же происходит авария сразу трех легковых частных автомашин. Движение перекрыто полностью, объехать место аварии нет никакой возможности. Милиция, правда, прибывает уже через пятнадцать минут. Еще через четверть часа, все измерив, составив все схемы и сам протокол, они освобождают дорогу от затора.

— И что же? — уловив паузу в рассказе незнакомца, спросил Чуриков. — Совпадение, и только.

— Я бы тоже так подумал, если бы не результаты элементарной проверки. Руководство местной дорожной полиции никого на трассе не ставило. В журнале дежурного не зафиксирован приказ выехать на такой-то километр и пускать машины в объезд. Заявления об аварии у моста тоже не было. Никто из инспекторов на аварию туда не выезжал. Такие материалы в дежурную часть не поступали.

— Вы уверены в этом? — Следователь наконец-то посмотрел Гурову в лицо.

— Проверьте, убедитесь сами. Это не сложно. Можете даже официальный запрос сделать.

Следователь вдруг замолчал, обводя пруд странным напряженным взглядом. Гуров заметил, как у него ходят желваки на скулах, хотя внешне Чуриков выглядел вполне спокойным.

— На вас оказывают давление? Я правильно понимаю? — спросил Гуров, не получил ответа и продолжил: — Ясно. Это о многом говорит. Извините, что побеспокоил, я просто думал, что вы…

— Да перестаньте! — вдруг зло процедил следователь сквозь зубы. — Все вы понимаете, все вам ясно! Кто вы вообще такой, что приходите, поучаете, намекаете? Кто вы? Боитесь сказать? Так какого хрена вы мне тут сочувственные песни поете?

— Ого!.. — Лев Иванович улыбнулся. — Вот это темперамент. А я считал вас спокойным и выдержанным человеком. Допекли?

— Не ваше дело, — буркнул Чуриков, успокаиваясь.

— Слушайте, а давайте начистоту, а? — вдруг весело сказал Гуров. — Я с вами до конца честным буду, вы — со мной. Глядишь, вместе мы такое дело провернем, что всем тошно станет.

— Тошно станет прежде всего мне. Потому что я тогда не смогу тут работать. Сожрут как меня, так и моего шефа, через которого мне пожелания спускают. Пока в вежливой форме.

— А если я вам помогу?

Следователь вытаращился на собеседника с таким видом, как будто тот только что свалился с неба, а теперь сидит тут как ни в чем не бывало. Он даже не ушибся. Гуров смотрел на следователя добрыми глазами и покровительственно кивал. Ни дать ни взять — добрый дядюшка.

— Да, я помогу вам раскрутить это дело. Вы предстанете в выигрышном свете в своем ведомстве. Мы прищемим хвост тем, кто покрывал преступников. Вы пойдете на повышение и получите майора.

— Сказочник! — заявил Чуриков.

— Я-то? — Гуров усмехнулся и вдруг стал серьезным. — Я, Олег Николаевич, не сказочник и не пустомеля. Полковник Гуров, к вашему сведению. Главное управление уголовного розыска МВД России.

— Вот даже как! — Чуриков прищурился.

— Именно так. Учтите, что с вами или без вас, но я тут все вверх дном переверну, обязательно найду тех негодяев, которые убили моих товарищей. Только вам это будет уже все равно. Работать тут вы уже не будете. Я об этом позабочусь. Уважаю я только тех, кто до конца выполняет свой долг. Пришел в Следственное управление, так работай, а не протирай штаны и не лижи руки тем, кто выше тебя по положению.

Чуриков промолчал. Он снова уставился в пруд. Его лицо налилось пунцовым цветом, желваки снова ходили ходуном под кожей на скулах.

«Злится, — подметил Гуров. — Это хорошо. Значит, не боится. Выходит, что ему все это очень даже не нравится. Он будет только рад сломать систему».

— Ну так вот, — продолжил Гуров, как будто и не было у них лирических отступлений от главной темы разговора. — Это еще не все, Олег Николаевич. Я предположил, что водитель угнанного самосвала после аварии не просто убежал куда-нибудь. Если там все четко спланировано, а так оно и было, то водителя, после того как он выпрыгнул из кабины и удрал в лес, должен был кто-то подобрать и куда-то увезти. Я нашел следы, подтверждающие мои умозаключения.

— Следы? Какие? — заинтересовался Чуриков.

— Я прикинул кратчайший путь в лес, потом решил разыскать там хоть какую-то лесную дорогу и нашел ее. На ней я заметил следы легковой машины, долго стоявшей там, а также человека, который ждал около часа. Там неподалеку есть родничок. Человек отошел, чтобы попить, и оставил след, вполне подлежащий идентификации. — Гуров вытащил из внутреннего кармана пиджака сложенный вчетверо лист бумаги, на который скопировал отпечаток подошвы башмака, снятый у родника.

Чуриков взял лист, развернул и буквально разинул рот. Он разглядывал рисунок подошвы, то поднося листок ближе к лицу, то отодвигая его. Гуров сразу понял, что следователь очень даже обрадовался такому подарку. Через минуту Чуриков аккуратно положил на лавку рядом с собой листок, полученный от Льва Ивановича, порылся в своей папке и извлек оттуда другой. Он протянул их Гурову и с торжествующим видом откинулся на спинку лавки.