Мэри Кларк - Ты меня заворожил

– Спасибо, что выдержал все это.

Взглянув на нее снизу вверх, муж сумел выдавить улыбку.

К счастью, водитель, грубоватого вида мужчина лет пятидесяти, с телосложением бывшего боксера, ждал их у терминала. Он представился:

– Я Джош Дамиано, шофер мистера Пауэлла. Он хотел удостовериться, что вы с комфортом доедете из аэропорта до своего отеля.

– Как это мило со стороны мистера Пауэлла. – Элисон надеялась, что презрение, которое она испытывала, не отразилось в ее тоне. Теперь, когда они вернулись в Нью-Йорк, в голове ее замелькали обрывки воспоминаний, словно картинки в калейдоскопе. В последний раз она с мужем была здесь пятнадцать лет назад – именно тогда врачи сказали, что Роду бесполезно делать дальнейшие операции.

К тому времени у них закончились деньги, и семья Рода взяла кредит, чтобы помочь им, но Элисон сумела в течение года окончить вечерние курсы и получить лицензию фармацевта. Они с радостью ухватились за возможность уехать в Кливленд и работать в аптеке кузена.

«Я любила Нью-Йорк, – подумала она, – но была счастлива уехать отсюда. Мне всегда казалось, что когда прохожие видят меня, они начинают гадать, не я ли убила Бетси Пауэлл. В Кливленде мы, по большей части, жили тихо и незаметно».

– Возле выхода есть сиденья, – сообщил Дамиано. – Давайте я устрою вас поудобнее и пойду подгоню машину. Постараюсь не задерживаться.

Они смотрели, как водитель забирал багаж. Вернулся он через пять минут.

– Машина у дверей, – сказал Джош, помогая катить кресло Рода.

Блестящий черный «Бентли» ждал у тротуара.

Когда Дамиано помогал Роду перебраться из инвалидного кресла на сиденье машины, Элисон ощутила, как у нее сжимается сердце.

«Роду так больно, – думала она, – но он никогда не жалуется и никогда не заговаривает о футбольной карьере, которую мог бы сделать…»

Огромная машина тронулась с места.

– На дорогах почти свободно, – уведомил Дамиано, – мы будем в отеле минут через двадцать.

Они решили остановиться в «Краун-Плаза» в Уайт-Плейнс. Городок находился довольно близко к Салем-Ридж, но достаточно далеко от отелей, где собирались поселиться остальные три подруги, участвовавшие в передаче. Лори Моран позаботилась об этом.

– С вами все в порядке? – заботливо спросил Дамиано.

– Мне очень удобно, – заверила его Элисон, в то время как Род что-то пробормотал в знак согласия.

Но потом, наклонившись к жене, он прошептал:

– Эли, я тут подумал… перед камерами не говори ни слова о том, что ты могла ходить во сне и оказаться в комнате Бетси в ту ночь.

– Я и не думала об этом говорить, Род, – ужаснувшись, ответила Элисон.

– И, если тебя не спросят, не говори, что ты собираешься учиться в мединституте. Это напомнит всем, как ты была разочарована, не получив стипендию в медицинский институт, и как ты разозлилась, когда Роберт Пауэлл посоветовал декану отдать эту стипендию Вивиан Филдс.

Упоминания об этом разочаровании, постигшем ее в день окончания колледжа, было достаточно, чтобы на лице Элисон отразились боль и гнев.

– Бетси Пауэлл пыталась попасть в «Женский клуб», где тусовались самые крутые светские львицы, а мать Вивиан Филдс была президентом этого клуба. И конечно, у Пауэлла был рычаг, на который можно было надавить: он ведь только что сделал пожертвование на постройку общежития для института! Филдсы могли позволить себе стократно оплатить обучение Вивиан. Даже декан выглядел пристыженным, называя ее имя. А потом пробормотал что-то о блестящих успехах Вивиан в учебе… Ну да, успехи! Она вылетела из института на втором курсе. Я бы выцарапала Бетси глаза!

– Вот поэтому, если тебя спросят, что ты собираешься делать с этими деньгами, просто скажи, что мы планируем совершить кругосветный морской круиз, – посоветовал Род.

Глядя в зеркало заднего вида, Джош Дамиано видел, как Род шепчет что-то своей жене, и отметил ее неожиданную обеспокоенность и потрясение. Он не слышал, о чем они говорят. Но про себя улыбнулся.

«Неважно, слышу я их или нет, – подумал он. – Диктофон записывает все, что сказано в этой машине».

Когда Регина Коллари узнала, что за участие в передаче суммарно получит от студии «Фишер Блейк» и Роберта Пауэлла триста тысяч долларов чистыми, она испытала облегчение и восторг.

Тяжкое бремя жизни от одного платежного чека до другого, то есть от одной продажи дома до другой на кошмарном рынке недвижимости, свалилось с ее плеч.

Это напомнило ей о том ощущении тепла и безопасности, которое она чувствовала в давние времена, до того дня, как нашла тело отца, висящее в гараже.

Все эти годы ей снился один и тот же сон о детстве. В этом сне она просыпалась в своей большой спальне, где стояла миленькая белая кроватка с нарисованным на изголовье букетом нежно-розовых цветов, прикроватный столик, комод с зеркалом, стол и книжный шкаф. Она всегда так ярко видела бело-розовое покрывало, занавески ему в тон и мягкий розовый коврик у кровати.

После самоубийства отца, когда мать осознала, как мало у них денег, им пришлось переехать в трехкомнатную квартиру и ночевать в одной спальне.

Мать Регины, любившая модные вещи, получила работу продавца-консультанта в магазине «Бергдорф-Гудман», где когда-то была привилегированной покупательницей. Каким-то образом они выкрутились, и Регина гордилась тем, что закончила колледж со стипендией от учебного фонда.

«После свадьбы Элисон и всех этих слухах о смерти Бетси я уехала во Флориду, чтобы спастись, – думала Регина, садясь на самолет в Сент-Огастине. – Своего рода побег. Но хватит думать об этом, – строго предупредила она себя. – Не думай, или сведешь себя с ума».

За несколько часов до этого Регина проводила Зака в туристическую поездку по Европе. Он должен был встретиться со своей группой в Бостоне, и вечером они улетали в Париж.

Регина удобно устроилась в кресле маленького частного самолета и приглушила эмоции предстартовым бокалом вина.

Она коротко улыбнулась, вспоминая о поездке, которую они совершили вместе с Заком.

Когда он приехал домой из колледжа две недели назад, Регина повесила на двери офиса табличку «Закрыто на время отпуска» и объявила Заку, что они вместе едут отдыхать – в круиз по Карибскому морю. Эта поездка возродила – и даже усилила – то доверие между ними, которое Регина так боялась потерять.

Зак намеренно почти ничего не говорил о своих отце и мачехе, но когда Регина спросила, рассказал ей все.

– Мама, я знаю, что папа зарабатывает деньги, много денег, и ему следовало бы давать тебе больше. Я думаю, что он и дал бы, только боится, что Соня будет ругаться. У нее дурной характер.

Отец Зака писал песни, сделавшие его богатым, в период его брака с Региной, но первую из них продал лишь год спустя после развода. «Я не могу позволить себе адвоката, который доказал бы, что Эрл написал эти песни, будучи женатым на мне», – думала Регина горько.