Галина Романова - Последнее прибежище негодяя

– И о чем же вы размышляете?

Данилов обошел его, зашел за стойку, потом за шкаф, внимательно осмотрел раковину. Для чего-то понюхал сток. Пахло моющим средством. Ясно, поработала уборщица. Она всегда убирала по вечерам, он уже это знал. После того, как все уходили. Потом влез в шкаф и принялся осматривать посуду на полке. Дорогой чайный и кофейный сервизы. Несколько серебряных подносов, столовые приборы. Он достал перевернутый вверх дном кофейник, который стоял с самого края, осмотрел его, снова зачем-то понюхал.

– Вы движетесь в правильном направлении, юноша! – вдруг воскликнул Заломов, хищно оскалившись, и хлопнул в ладоши. – Я бы сказал – «горячо»!

– В смысле? – Данилов потряс кофейником. – Вы хотите сказать, что яд вчерашним вечером был тут?!

– Думаю, что да. – Заломов обошел стойку, подошел к Данилову вплотную. Взял из его рук кофейник, осмотрел его. И тоже для чего-то понюхал. – Бедный Савельев, бедная Сонечка. Они выпили яд, который предназначался Соседовой.

– Та-ак… – Данилов остолбенел. Вытащил аккуратно кофейник из цепких жестких пальцев Заломова. Вернул его на полку. – Давайте-ка с этого места поподробнее. Идет?

– Как прикажете, – Заломов развел руками и вдруг пригласил всех в свой кабинет. – Там мне как-то сподручнее и рассуждается лучше.

Прошли в его кабинет – это была следующая за приемной дверь по коридору. Игорек застыл у входа. Данилов по привычке сел у окна, вытянул ноги, сцепил руки на животе, полуприкрыл глаза. Заломов какое-то мгновение неодобрительно его рассматривал, потом со вздохом прошел на свое место за громадный, как торговый прилавок, стол.

– Итак, вы считаете, что яд был в кофейнике? – нарушил тишину Данилов.

– Я не считаю, юноша. Я в этом уверен, – проскрипел Заломов и забарабанил сухими, как ветки погибшего дерева, пальцами по столешнице. – Я много думал эти часы. Все по минутам вспоминал. И пришел к выводу, что… что Гена и София попались случайно. Отравить хотели не их.

– А кого? – Данилов уже догадался, уже знал ответ, но услышать все же хотел.

– Соседову! Конечно, ей предназначался яд. И она сама, дура, виновата! – Левая щека главбуха нервно дернулась, губы сжались тонкой полосой. – Устроила шоу, понимаешь!

– Давайте по порядку. – попросил Данилов. – Яд, по вашим предположениям, находился в кофейнике, так?

– Так.

– Кофе предназначался Соседовой?

– Совершенно верно. Был, был у нее такой ритуал – выпивать кофе перед совещанием, в момент совещания и после. София готовила ей кофе ровно на четыре чашки. Вот Алка пила две до совещания. Одну – пока мотала нам нервы. И одну – уже после того, как все уходили. Отходила, так сказать.

– Так бывало всегда? – уточнил Данилов, нехотя достал блокнот и сделал там несколько пометок.

– Совершенно верно. Правилам своим она никогда не изменяла. За исключением того рокового вечера. – Заломов так глубоко втянул в себя воздух, будто решил оставить их в своем кабинете в полном вакууме. – Но слишком уж мерзкой была повестка. Слишком. И выпить чашку в процессе Алка забыла. Руки у нее были заняты. Она все время шпилила кнопку черной кожаной папки. А потом ей было не до этого.

– То есть до совещания она кофе выпила? Две чашки, как и положено?

– Не могу знать. Спросите у нее. – Заломов принялся тереть кончиками пальцев подбородок, покрытый жесткой светлой щетиной. Глаза его смотрели невидяще. – Если выпила, значит, изначально кофе не был отравлен. Он и не мог! София его готовила и сразу несла ей. Так было всегда.

– Вы когда пришли в приемную?

– Задолго до начала. Когда я пришел, Савельев уже был там. Принес Софии розу. Я тоже, старый идиот, с розой к ней приперся. Все-то нам хотелось узнать из первых уст, с какой целью собирает нас под самый вечер наша змея!

– Когда вы пришли, София сидела на месте?

– Совершенно верно, юноша. Савельев стоял перед стойкой. Я встал рядом с ним.

– В вашем присутствии она кофе не подавала Соседовой?

– Нет. Кофейник уже был там. Когда мы вошли, он стоял там вместе с чашкой. Погодите! – вдруг воскликнул Заломов, дернув шеей. – А ведь Алка пила кофе-то. Точно, пила! Чашка была с гущей.

– Значит, она выпила привычные две чашки до совещания, так?

– Выходит.

– И осталась жива. Значит, изначально кофе не был отравлен. Дальше? Что было дальше?

– А дальше она принялась наматывать всем нам нервы на кулак. Начала тыкать в какую-то черную папку и утверждать, что там у нее компромат на одного из нас. Все распсиховались, конечно! Крыса, говорит, среди нас. Я, говорит, почти знаю, кто это. И еще она принялась угрожать, что на утро обратится за помощью в полицию. А это уже совершенно другой расклад. Одно дело – быть уволенным, совершенно другое – быть привлеченным по статье. Вот так! Поднялся такой шум. Гвалт. Она объявила совещание законченным. Но никто не ушел. Все столпились возле ее стола, заговорили разом, и вот тут… тут, я думаю, кто-то и отравил кофе. Кто-то сыпанул яд в ее кофейник.

– А Савельев? Он что, выпил из ее кофейника?

– Вот именно! – Заломов откинулся на спинку кресла и глянул на сотрудников взглядом, полным страха. – Но не сразу, господа полицейские. Я как подумаю… Это мистика просто какая-то! Соседова налила себе чашку, поставила ее на край стола. Ее кто-то отвлек в этот момент. Горячев, кажется. Все хотел с ней с глазу на глаз переговорить. Кто-то, не помню кто, едва не смахнул эту чертову чашку со стола. Я подхватил. Хотел хлебнуть. И Савельев… Он выхватил ее из моих рук. И… и выпил. Все до капли выпил. И говорит, фиг тебе, Вася.

– Так и сказал?

– Да. И еще подмигнул так победоносно, будто на скачках меня обошел, идиот! – с неприкрытой горечью закончил Заломов. – Потом мы вышли все из кабинета.

– Все-все?

– Да. И Соседова тоже. Ее будто гнал кто. Может, просто боялась оставаться в кабинете после того, как устроила такое представление. Может, спешила куда-то… Короче, когда мы уходили все вчетвером…

– Кто именно?

– Я, Соседова, Савельев и Горячев.

– Кофейник оставался на краю стола?

– Именно. И там еще оставался кофе. Я точно знаю, я хотел себе налить после того, как Савельев перехватил у меня чашку. Взял в руки, встряхнул.

– И не выпили?

– Нет, не успел. Все двинулись к выходу. Я – за ними.

– Соня была в приемной?

– Да. Соседова сказала ей, что она может быть свободна, и мы все ушли. Думаю, что бедная девочка допила кофе. Она всегда убирала со стола Соседовой. Та не позволяла уборщице дотрагиваться до посуды. Посудой ведала Соня. Она убрала, допила кофе и… и отравилась. – Заломов замолчал, тупо рассматривая стол с аккуратными стопками папок. – Кто-то хотел отравить Аллу. А попались Савельев и Соня. И чуть я не попал… Это… это рок! Судьба!