Андрей Константинов - Решальщики. Развал/схождение

— Хочешь сказать, — скривил губы Брюнет, — что Петька в натуре антиквара замочил?

— Ну, не то чтобы замочил. Просто мне кажется, что Московцев далеко не всё рассказал.

— Вот и выясните, чего он там не договорил. С этого момента от прочей работы я вас освобождаю. Сейчас главное — разобраться с нашим скандинавом, хрен ему между…

— А что ты подразумеваешь под глаголом «разобраться»? — уточнил Петрухин.

— Задача минимум — выяснить все детали и понять, чем для нас эта нездоровая канитель обернуться может? Потому, не надо быть семи пядей во лбу аналитиком, чтобы увязать последние скандинавские темы Петюни с нашими последними проектами. Я уже молчу за трубный кипеж в Смольном.

— Что за кипеж? — насторожилась Асеева.

— Потом, — отмахнулся неосторожно сболтнувший лишнее Брюнет. — Там пока еще все очень неопределенно… А возвращаясь к Московцеву, задача максимум: вытащить мудака из узилища. Хотя бы на подписку. Всё, работайте. А я поехал на встречу к «ново-», он же «пере-» избранному депутату Омельчуку. Осчастливившему наш городок очередным посещением.

— Ты сам напросился на визит, или?

— Или, — мрачно ответил Виктор Альбертович. — И, по правде сказать, это меня малость напрягает.

— В смысле?

— Ежели еще и Антон от нас открестится, как только что поступила крыса в чине старшего офицера, — пиши край… Э-эх, Микита-Микита, дружок круглосуточный, хрен тебе между… Рыцарь, блин, плаща и дрища…

Судя по нездоровому блеску глаз, всего за полтора часа девушка успела всё: и заполучить наркотик, и, попользовавшись оным, временно приобрести некоторую живость в членах.

Засим, вернувшись домой и застав Коптева спящим, Джули осторожно, буквально на цыпочках, прошла к лежавшей на полу коптевской сумке, потянула молнию и, пошарив во внутренностях, нащупала манящие купюры…

— Положи на место!

Джули вздрогнула и испуганно обернулась:

— Серенький! Я… я ничего такого… Я… просто хотела поднять. Сумку. Смотрю, валяется на полу. А пол грязный…

— Так возьми — и помой пол. А то, и в самом деле — срач, как в… Ладно. Телефон принесла?

— Да. И симку тоже, прямо у Искандера купила. Сказал, что она — левая и ей можно свободно пользоваться.

— Хорошо. Сдачу можешь оставить себе.

— Да какая сдача? Там почти в ноль вышло, — соврала Джули.

Коптев достал из сумки шариковую ручку и, не сумев отыскать в комнате ни единого клочка бумаги, написал семь цифр прямо на обоях:

— Это мой домашний номер. Наберешь прямо сейчас.

— Зачем?

— Если кто-то отзовется, попроси к трубке… ну, скажем… Кирилла.

— Какого еще Кирилла?

— Неважно. На том конце у тебя спросят примерно то же самое. В ответ ойкнешь, скажешь, что ошиблась, и сразу сбросишь звонок. Всё поняла?

— Сам и звони. И вообще — че ты тут раскомандовался? — набычилась осмелевшая после дозы Джули.

— Я сказал: набери этот номер! — повторил незваный гость и посмотрел на девушку ТАК, что от сиюминутной вспышки смелости не осталось и следа.

Она покорно взяла мобильник и набрала семь цифр…

— …Здрасьте, а Серге…

— Кретинка! — зашипел стоявший рядом Коптев, делая одновременно и страшные, и страдальческие глаза.

— …ой, то есть я хотела сказать — Кирилла можно?.. Ой, я, наверное, не туда попала…

— Идиотка!

Сергей выхватил у девушки трубу, пихнул в карман и нервно схватился за початую бутылку.

— Я чисто машинально, Серенький. Правда… А кто это был?

— Кто-кто? Менты!

— А почему менты?

— Твари! Какие же твари! — горько, на срыве заблажил о своем Коптев. — Правильно говорил Зосипатыч: один раз можно поверить кому угодно, хоть самому дьяволу. И только менту верить нельзя. Ни разу. Никогда.

— Так ты же сказал, что тебя отпустили.

— Заткнись!

Сергей грубо оттолкнул девушку и…

…не рассчитал свои силы: пушинка-Джули отлетела в противоположный угол комнаты, ощутимо ударилась головой о стояк батареи и в слезах сползла на пол.

Коптев отхлебнул из бутылки, выдохнул и виновато присел на корточки перед рыдающей подругой бывшей подруги:

— Извини, Джули. Я… я не нарочно, правда. Извини, слышишь?.. Просто… Просто мне сейчас очень хреново…

Простимулированный, а главное — в кои-то веки ощутивший свою практическую полезность Комаров рьяно взялся исполнять поручение.

В чем, как ни странно, преуспел: уже в районе пяти вечера Иван Иваныч отзвонился решальщикам и голосом, в коем витал легкий хмелек, сообщил, что в данный момент они со свояком находятся в кабачке на Большой Московской. Что, само по себе, на событие не тянет. Однако на кармане свояка лежала интересующая Асееву копия постановления о задержании. И вот это уже смахивало на полновесный трудовой подвиг.

Побросав все дела, решальщики поспешно оседлали «фердинанда» и выдвинулись за документом. Поскольку в попутчики к ним напросилась и Яна Викторовна, на руль был посажен Дмитрий, а давно нетайные «тайные любовники» расположились в салоне.

Литейный в этот час стоял плотно, так что Петрухин вынужденно дал кругаля, проложив маршрут через Суворовский. Где, уступая дорогу паркующемуся свадебному кортежу, приветствовал молодоженов затяжным сигналом клаксона.

— Интересно, бракосочетание в день понедельника — это к невезению, или наоборот? Что на сей счет гласят легенды и мифы?

— А легенды гласят, что дела, начатые в понедельник, трудно завершаются, — отозвался Купцов. — Следовательно, такой брак будет тянуться долго.

— Ты полагаешь? Кстати, сколько раз этой дорогой проезжал, а не обращал внимания, что Главк, оказывается, рядом с Загсом квартируется.

— А мне всегда казалось, что оперативник должен знать свою землю как свои пять пальцев, — отпустила подколочку Асеева.

— Не только знать, но и регулярно ее метить, — подтвердил Леонид. — По периметру.

— Я давно замечал, инспектор, что в обществе красивых женщин ваше и без того не выдающееся чувство юмора становится еще более плоским. Тебе, Лёня, следовало бы начать брать уроки остроумия у признанных корифеев. Таких, например, как ваш покорный. Или тот же Брюнет.

— Если у Виктора Альбертовича и есть чувство юмора, то оно весьма своеобразное, — заметила Яна. — И исключительно черное.

— Так это как раз самый сложный жанр! Взять хотя бы наши утренние посиделки: согласитесь, лихо он Пономаренку обоср… хм, пардон, уделал? Кстати, Лёня, помнишь, когда мы с ним предпоследний раз виделись? В день, когда Ольгу Глинскую задержали?

— Допустим. И чего?

— Пономаренко тогда тебя на «пошепчемся» вытащил. И шептались вы, если память мне не изменяет, минут двадцать. Чего он от тебя хотел, наш настоящий полковник?

Этот невинный вопрос отчего-то заставил Купцова «взбледнуть».