Андрей Константинов - Решальщики. Развал/схождение

— Не знаю… Я не… Кажется…

— ЧТО?.. ЧТО ТЕБЕ КАЖЕТСЯ?!! ТЫ?!! ПЕРХОТЬ ТЫ ЛАГЕРНАЯ! ЧТО ТЕБЕ КАЖЕТСЯ?!! ТЕБЕ ЧТО ВЕЛЕНО БЫЛО?

— Он… он стрелял в меня… вот… видите? — Сергей намеревается задрать пуловер, дабы продемонстрировать полученные увечья. Но вовремя вспоминает, что пихнул под него «скрысенные» деньги.

— Твою дивизию! — скрипит зубами старший и отрывисто бросает Пятову. — Вылезай, приехали, бля!

Двое выбираются из машины, отходят в сторону и начинают эмоционально разбираться на «полуповышенных». О чем они говорят, Сергею, оставшемуся под приглядом Бочарова, не слышно. Да и это ему, пребывающему в состоянии глубочайшего шока, сейчас абсолютно безразлично.

Разговор продолжается минут пять-семь. После чего незнакомец громко хлопает дверцей своего «мерса» и уезжает. Пятов возвращается к машине и коротко бросает напарнику:

— Дай мне трубу!.. Да не свою, мудила! ТУ!

Бочаров протягивает капитану мобильник, и тот удаляется в направлении дома Радецкого…

— …Ага. Вот, значится, как трубочка Московцева на квартире очутилась.

— Ты что же хочешь сказать, Борисыч, что нашего Петюню «комитетчики» в подъезде отоварили? — поперхнулся удивлением Брюнет. — И они же, окончательно охренев в атаке, ее на место убийства подкинули?

— А ты до сих этого не понял, Витя? Неспроста ведь старший лейтенант Бочаров отлучался в адрес на Пестеля, откуда вернулся, по словам нашего Сережи, возбужденным и потным?

— Соглашусь с Димкой. Похоже, так оно и было, — хмуро кивнул Купцов. — Сначала они намеревались просто проучить Петра Николаевича при помощи Сережи и трубы. Но затем что-то в их планах резко поменялось, и тогда неприятную, но относительно несложную часть работы взял на себя Бочаров. А Сергея приберегли для более рискованного и более грязного дела.

— Парни! Я ни хрена не понял, — втиснулся в разговор господин ресторатор. — Если менты…

— Они не менты, — внес поправку Петрухин. — Они «следственные комитетчики».

— Да мне однохрентственно! Если они собрались подломить хату аниквара… что само по себе — полный пушнец… то на хрена перед этим было еще и Петюню урабатывать?

— А здесь, Геннадий Юрьевич, все предельно просто: имитация грабежа требовалась, чтобы забрать у Московцева трубку. Дабы антиквар не смог позвонить Петру Николаевичу и справиться за полномочия лже-нотариуса. Заодно и расписочку уничтожили. В качестве финальной, мелкой шкурочкой шлифовки.

— Судя по всему, изначальный план заключался в том, что очухавшийся после нападения Радецкий вызовет полицию и даст показания, что его ограбил человек, направленный к нему Московцевым, — озвучил предположение Купцов. — И в таком разе Петр Николаевич проходил бы в роли заказчика.

— А ничего, что самого Петюню как раз «незадолго до» отоварили в собственном подъезде? — «не сдавался» ресторатор.

— Ничего, — снова перехватил эстафету спора Петрухин. — Этот момент, при желании, отбивается на раз-два.

— И каким образом?

— Роковое стечение обстоятельств. Нападения наркотов на мирных граждан, увы, дело — и заурядное, и повседневное. Это раз. Равно как Петр Николаевич столь эффектным способом мог заблаговременно разработать и обеспечить себе алиби. Это два.

— Ни хрена себе алиби! Самому себе башку проломить? — усомнился Шепитько. — Неужто прокатило бы?

— Запросто. Подумаешь, башка? На войне «самострелы» конечности дырявили.

— Так то на войне. Там речь о жизни шла.

— А здесь — о деньгах. И немаленьких. Еще неизвестно — что по нынешнему обменному курсу дороже?

— Не знаю, как на «раз-два», но при «грамотном» ведении следствия и своевременной зачистке ненужных следов тема вполне могла прокатить, — вынес авторитетное суждение Купцов. — Другое дело, что, когда выяснилось, что стараниями Сергея антиквар испустил дух, «комитетчикам» пришлось снова корректировать сценарий. А именно — подбросив трубку на место убийство, убрать затем непосредственного исполнителя… Да-да, Сережа, в этой части я с Виктором Альбертовичем полностью солидарен… После чего примерить Петра Николаевича уже на другую роль — роль непосредственного убийцы.

— Тут как раз и башка его разбитая пригодилась, — развил мысль напарника Петрухин. — Встретились два партнера, повздорили, подрались, ну и… А что? Вполне себе банальная история. Ладно, что-то мы не в ту сторону отвлеклись. Сережа!

— Что? — отозвался молодой человек и тут же устыдился своего дрожащего голоса.

— Продолжай, будь ласка. Нам всем дико интересно услышать за финал этой драмы…

…Воспользовавшись паузой, Бочаров не отказывает себе в удовольствии скрупулезно пересчитать выручку. В какой-то момент, промежду прочим, он небрежно комментирует:

— Да, братан! А вот теперь ты — точно попал. По полной!

Закончив подсчеты, старший лейтенант удовлетворенно прячет деньги и с переднего сидения оборачивается к Сергею:

— Точно больше ничего у антиквара не подмахнул? — Он бросает пытливый взгляд на сумку. — А ну-ка, дай сюда!

И тут у Сергея окончательно сносит крышу.

Он издает звериный рык и с остервенением бьет Бочарова сумкой в лицо. А поскольку в той сейчас находится малахитовое пресс-папье, удар получается весьма болезненным.

Бочаров взвизгивает, хватается за в кровь разбитый нос, и тогда Коптев толкает дверцу, выкатывается из салона и сигает в ближайшую кустарниковую растительность…

Размазывая по лицу кровавую юшку, старлей запоздало бросается в погоню. Учитывая комплекцию последнего, а равно как давно поглотившую город ночь, шансов у оперативника практически нет…

— А знаешь, паря, — покачал головой Брюнет, — за месяц, что ты в обшей сложности пробыл на воле, то был твой единственный умный поступок. Как говорится: бег не красен, но здоров. [25] Здесь — в значении: убегать от врага, конечно, стыдно, но жизнь — дороже.

— Думаешь, кабы остался в машине — они бы его кончили? — усомнился Шепитько.

— К гадалке не ходи.

Коптев испуганно вытаращился на Виктора Альбертовича, и в ответ на его немой вопрос тот отозвался почти дружелюбно, безо всякого намека на сарказм:

— Такова се ля ви. К слову, доведись мне… тьфу-тьфу-тьфу… оказаться на месте твоих… хм… золотопогонных друзей, боюсь, я бы выбрал точно такое решение.

— Серёж, а вот тот мужик, который третий и он же главный, ты его точно раньше никогда не видел? — на всякий случай переспросил Петрухин.

— Нет.

— Описать его можешь?

Коптев задумался, прикрыл глаза:

— Лет сорока пяти. Высокий, крепкий такой. С сединой. Усы, тоже седые. Одет очень прилично, в смысле: видно, что дорого. Что еще?.. Ах да, его Пятов один раз «товарищем подполковником» называл. А тот на него так зыркнул, что даже мне не по себе сделалось. А уж Пятов, по ходу, просто в штаны наложил.