Лариса Капелле - Священный Грааль отступников

– Этого, мой друг, я вам не скажу, но знайте, что сокровище стоит не одной человеческой жизни. И какое там – несколько правителей, целые народы будут готовы на все, лишь бы овладеть им…

Клаас бродил по городу до самых сумерек. Ему необходимо было все взвесить и поразмыслить над всем увиденным и услышанным. Так и не придя ни к какому выводу, он отправился в комнатку над лавкой ремесленника-ткача Франсиса Ожье, которая служила ему временным пристанищем. Это жилище он выбрал не случайно. По сведениям Фурнье, ткач был одним из сочувствующих катарам и знал, где остановился Белибаст. Но пока войти в доверие к ткачу Эльке не удалось.

Выйдя от Шумилина, Кася первым делом набрала номер Игоря.

– Ну что, побывала у следователя? – с места в карьер спросил тот.

– Побывала, – ответила слегка удивившаяся осведомленности художника Кася, – а ты откуда знаешь?

– Везде свои люди имеются, – многозначительно произнес тот, – секретов не выдаю.

– Может, и о содержании нашего разговора тебе известно?

– На это я не претендую, но могу догадаться, что Шумилин вынужден был выслушивать местный фольклор, – не без ехидства заметил Игорь.

– В десятку…

– Телепатия, что поделаешь! Дурная наследственность! – притворно засокрушался Игорь. – Ну ладно, а если серьезно, то к Олесе когда съездим?

– Ближе к вечеру можно, я еще хочу с одним человеком встретиться.

– С мужчиной?

– Игорь! Тебя что, за мной следить приставили?!

– За друга переживаю, – веселым голосом ответил тот.

– Ты за себя переживай!

– Шучу, не обижайся. Как будешь готова, отправь эсэмэску, ОК?

– Договорились…

Затем Кася позвонила Крису.

– Привет, ты не уехала? – удивился он.

– Нет, я не могу оставить Олесю в такой ситуации. Тебе известно, что ее дед подозревается в убийстве Переверзева и заодно Волынского?

– Да, известно.

– Что ты об этом думаешь?

– Ничего, – спокойно ответил он и добавил, – я не следователь.

– То есть ты веришь в эту версию?

Крис вздохнул:

– Слушай, давай встретимся и поговорим обо всем. Мне кажется, это не телефонный разговор. Я все равно еду в город.

Обещание он свое сдержал и действительно друг напротив друга за столиком кафе говорить оказалось легче.

– Я, как и ты, считаю, что Стрельцов невиновен, во всяком случае, в смерти Волынского, – произнес он, внимательно наблюдая за реакцией своей собеседницы.

– Хоть один на моей стороне, – с облегчением улыбнулась Кася. – Борис не мог убить, я в это не верю!

– Я не говорил, что Борис не может быть убийцей, – поправил ее Крис, и от взгляда этих холодных голубых глаз ей в который раз стало не по себе, – просто я уверен, что он не мог убить обоих.

– Откуда такая уверенность? – спросила Кася, не скрывая собственного разочарования.

– Волынского и Переверзева не мог убить один и тот же человек! – Кристофер словно говорил сам с собой.

– Почему?

– Что – почему?

– Почему это убийство не могло быть делом рук одного и того же человека?

– Это не логично!

Она хотела было возразить, что убийства не всегда бывают логичными, но воздержалась. В данной ситуации важнее было выслушивать мнение других, нежели излагать собственное. В конце концов, свое мнение ей было известно и ничем в поисках помочь не могло. Поэтому она просто попросила:

– Объясни поподробнее!

– Попробую, но заметь, что это только мои догадки. Все пока весьма невнятно, но присутствует ощущение, что Волынского убил один, а Переверзева – другой. Одно убийство – странное, впечатляющее, ужасающее, другое – больше похоже на обыкновенный несчастный случай. Одно – продуманное: сцена, место действия, жертва, словно кто-то задумал дьявольскую инсценировку, другое – совершенное, скорее всего, впопыхах.

– Поэтому ты и думаешь, что оно не могло быть делом рук одного и того же человека?

– Да.

– У меня возникло впечатление, что ты почти уверен, что знаешь, кто убил Волынского.

– Думаю, что да.

– Переверзев?

– Скорее всего, во всяком случае, в окружении Сергея подобные фантазии были только у него.

– Не слишком ли просто?

– Не слишком, учитывая, что Переверзев отправился к праотцам почти сразу же вслед за Волынским. Есть кто-то третий, а может, и четвертый, и их имена нам неизвестны. И потом не забывай, что даже в случае с Переверзевым отсутствует мотив.

– Таинственное сокровище? – хмыкнула Кася, – открытие мирового значения?

– Все может быть… – уклонился от прямого ответа Крис.

Тем временем в голове Каси забрезжила идея:

– Слушай, а если нам удастся убедить следователя в твоей версии, обвинения против Бориса станут более шаткими! И Шумилин будет искать в других направлениях.

– Мне кажется, что ты ошибаешься, – поправил ее Крис.

– В чем?

– Следователь прорабатывает несколько гипотез.

– Ты в этом уверен?

– Насколько я разбираюсь в людях – да.

– В любом случае Переверзев был странным типом.

– Это ты о его увлечении волхвованием?

– О нем самом и прочей чепухе, которую он нес, – махнула рукой Кася.

– Ты явно недооцениваешь Степана. Конечно, он был во многом шарлатаном, но основами магии все-таки владел.

– Не начинай, пожалуйста! – взмолилась Кася.

– Он и на самом деле занимался, не без некоторого успеха, практической магией, – как о чем-то само собой разумеющемся начал рассказывать Крис. – То есть умел направлять свою силу и концентрировать ее на предметах. Претендовал на то, что умеет общаться с духами воды и леса. Но дальше передвижения предметов по гладкому столу не пошел… – с оттенком некоторого презрения произнес археолог, – но в своем невежестве замахнулся на изменение материи. Одно дело – применять силу воли как физическую силу, и совсем другое – изменять материю. Поэтому я и сказал, что он был очень самонадеянным человеком.

При этом о магии Кристофер говорил как о чем-то совершенно обычном, как об обработке дерева, например. Заметив ошарашенный вид своей собеседницы, он рассмеялся:

– Что в этом удивительного? Ты забываешь, что в первую очередь я – историк и археолог. Когда-то магию определяли как применение человеческой воли к силам природы, а современная физика составляла всего лишь часть магии. Посвященный постепенно учился понимать механику, овладевать магнетическими силами, энергией тепла, светом, электричеством, наконец.

– Да, и последним волшебником и первым ученым был Исаак Ньютон, – в тон ему ответила Кася, – это я уже слышала.

– Знаю, что слышала, – с непонятным подтекстом произнес Кристофер.

Но у Каси не было ни времени, ни желания обращать внимание на все эти намеки.

– Я думаю, что Степан просто доигрался с силами, о которых имел представление весьма поверхностное, а потом…