Кристина Ульсон - Заложник

Все в этой комнате знали, что Алекс говорит о собственном сыне. Но это не играло никакой роли, поскольку никто не сомневался, что Алекс прав.

— Положим, мы откроем Кариму свои подозрения и это его напугает, — ответила Эден. — Не имея представления о его мотивах, мы не можем прогнозировать возможных последствий. Вступать с ним в открытую игру опасно, ведь на кону четыре с лишним сотни человеческих жизней.

— Тогда нам остается наладить связь со штурманом, — повторил Алекс.

— А если у него ничего не выйдет? — возразила Эден. — Тогда получится то же самое. Карим поймет, что его раскрыли, и решится на крайние меры. С чего вы взяли, что Эрик с ним справится?

Алекс представил себе Эрика, каким тот был в детстве: тощим, вытянутым подростком, всегда полным идей, как сделать жизнь интереснее. С годами он стал уравновешеннее, но изобретательности по части того, как скрасить серые будни, в нем не убавилось.

«Ну же, Эрик, — мысленно подбадривал его Алекс. — Ты ведь в жизни не переживал более захватывающего приключения!»

Ростом Эрик был выше отца и большинства мужчин в этой комнате, однако ниже Карима. Широкие плечи и мускулистые руки первого пилота свидетельствовали о том, что он много занимается спортом. «У Эрика никаких шансов против него, — пришел к выводу Алекс. — Разве воспользуется чем-нибудь, чтобы нанести удар исподтишка».

— Голыми руками Эрик с ним не справится, — сказал Алекс. — В кабине пилотов должно быть что-нибудь, что поможет ему вывести Карима из строя… например, огнетушитель.

Коллеги за столом загудели. Огнетушитель? Невозможно! Несерьезно! Эден постучала карандашом по столу:

— Давайте без лишней болтовни. Алекс подал идею, а наше дело принять решение и двигаться дальше. Фактически у нас нет никакой надежды посадить этот самолет, пока Сасси за штурвалом. Правительства обеих стран и не думают потакать угонщикам. Топливо на исходе. Сейчас только чудо может спасти нас от неминуемой катастрофы.

— Но как мы свяжемся со штурманом, минуя Карима? Они ведь сидят бок о бок, — выкрикнул незнакомый Алексу сотрудник СЭПО.

Коллеги снова загудели. Эден схватилась за голову.

— Надо позвонить в САЛ и посоветоваться. Мы знаем слишком мало, чтобы что-нибудь решить.

Эден посмотрела на одного из своих следователей:

— Свяжитесь с САЛ. Спросите, можно ли поговорить с Эриком, минуя Карима, и если да, то как. Не думаю, что насильственная нейтрализация Карима — идеальный выход из положения, однако, вполне возможно, это наш единственный шанс. И я хочу знать, насколько он реален.

— А что вы думаете о бомбе на борту? — подала голос Фредрика.

— То есть? — не поняла Эден.

— В записке сказано, что самолет будет взорван при попытке его посадить или так или иначе эвакуировать людей. Должны ли мы принимать эту угрозу в расчет, если окончательно станет ясно, что главный террорист — сам Карим.

— Вы хотите знать, не взорвется ли самолет, если Эрик нейтрализует Карима и сядет за штурвал?

— Именно так.

Алекс в отчаянии уронил руки. До сих пор он не думал о таком повороте дела.

— Возвращаемся к утренней дискуссии, — вздохнула Эден. — Каковы шансы пронести на борт взрывное устройство?

— У командира экипажа, полагаю, не такие уж маленькие, — заметил кто-то из присутствующих.

— Едва ли, — возразила Эден. — Команда проходит тот же контроль, что и пассажиры. Я вообще отказываюсь принимать сейчас какое-либо решение. — Эден покачала головой. — Сначала надо поговорить, по крайней мере, с немцами. А потом не мешало бы расспросить американцев, что они намерены делать, когда топливо закончится. Только после этого имеет смысл звонить Кариму.

Не успела она произнести эту фразу, как дверь открылась и в комнату просунула голову молодая женщина, которую Алекс никогда не видел раньше.

— Извините, Эден, но ГД срочно просит вас на совещание в Розенбад.

— В Розенбад? — удивилась Эден. — Передайте ГД, пусть обходится без меня. Я нужна здесь.

— Не думаю, что он с этим согласится, — возразила девушка. — Это касается американцев. Они связались с Министерством иностранных дел через свое посольство и сообщили, как намерены поступить с захваченным самолетом.

— Но зачем ради этого идти в Розенбад? — недоумевала Эден. — Не лучше ли американцам самим явиться сюда и посвятить нас в свои планы?

— ГД очень вас просил, — настаивала девушка. — Он ждет вас прямо сейчас.

Эден поднялась:

— В таком случае заканчиваем. Я объявлюсь в течение часа.

Внутри у Алекса все похолодело от страха. Американцы обратились прямо к правительству, а не в СЭПО, и это не предвещало ничего хорошего.

Итак, снова Розенбад. Похоже, все пошло по второму кругу.

На улицах уже стемнело, на ветровом стекле блестели дождевые капли. Эден Лунделль и Бустер Ханссон направлялись в сторону Тегельуддсбакена, в Розенбад. Кроме них, в машине никого не было, и это показалось Эден не менее странным, чем все остальное.

— Вы не против, если я закурю? — спросила Эден.

ГД уставился на нее с недоумением:

— В машине?

— Да.

— Вам, конечно, все равно, что я скажу, но, по-моему, не стоит.

Эден засунула пачку сигарет обратно в карман.

— Простите, что спрашиваю, — осторожно начал Бустер, — но вы действительно курите, когда водите машину?

— Случается.

Эден отвернулась к окну. Она не девочка, чтобы выслушивать лекции о вреде курения. И с какой стати ГД уселся за руль? Эден водит машину лучше его. Она оттачивала свое умение в Израиле и на улицах Лондона. Когда на светофоре в Тель-Авиве загорается зеленый, горе тому водителю, который не успеет вовремя нажать газ. Он обречен плестись в хвосте колонны.

Взгляд Эден помутнел. Вот уже три года прошло с тех пор, как она последний раз вернулась из Израиля. Этого времени ей хватило, чтобы прийти в себя и втянуться в нормальную жизнь. Тогда разом рухнуло все. От тяжелых воспоминаний так и не удалось избавиться, Эден будто носила в себе осколки прежней жизни. Могла ли она поступить по-другому?

Конечно да. Как правило, существует несколько способов справиться с катастрофой. Мама Эден часто повторяла, что человек действует либо по велению сердца, либо головы, либо желудка. «Либо того, что между ногами», — добавляла про себя Эден. Тогда ей было двадцать с небольшим, и этот вывод она сделала на основании собственного опыта. Потому что не сердце, не голова и не желудок в первый раз привели ее в жаркий Иерусалим.

Взволнованная воспоминаниями, Эден снова полезла за сигаретами. Салон автомобиля будто сжался и стал еще теснее. Эден вытянула ноги и расслабила мускулы. Они почти подъехали к Розенбаду, ей надо было успокоить нервы. Когда ГД остановил машину, Эден щелкнула зажигалкой и сама открыла дверцу. Только тут она заметила, каким подавленным выглядел Бустер все это время. Его комментарии по поводу вредной привычки Эден оставила без ответа. Ее насторожило, как пристально ГД на нее смотрит, словно разглядывает. В чем дело?