Мария Спасская - Кукла крымского мага

— Сударыня, — окликнул ее мужчина, ускоряя шаг. Лиля остановилась под фонарем, ожидая, когда незнакомец приблизится. Он шел неторопливо, чуть припадая на левую ногу. Спустя минуту господин поравнялся с Лилей. На раскрытой ладони мужчины что-то лежало. — Сударыня, — учтиво улыбаясь, проговорил он. — Вы обронили…

Лиля бездумно взяла с его руки темный холодный предмет и с удивлением узнала в нем сердоликовое кольцо, надетое Максом на деревянного черта.

— Но я не могла… — пробормотала она.

Взглянув в лицо учтивого господина, Лиля в ужасе отшатнулась — из темноты на нее смотрели белые глаза Того Человека, ее Падшего Ангела, и злобной улыбкой змеился тонкий рот. Слегка запыхавшаяся женщина, державшая за руку светловолосую малышку, торопливо приблизилась к своему спутнику и, бросив на Лилю пронзительный взгляд холодных зеленых глаз, поправила выбившийся из-под шляпки медный локон. Сердце в груди Лили оборвалось и ухнуло вниз. Да ведь это сам Габриак, позабытый и брошенный в ее тесной комнатке, вместе с настоящей Черубиной и ее мертвой доченькой! В голове Лили тут же всплыли строки, посвященные малютке Веронике.

Вот он, черт Габриак, стоит перед нею вместе с Черубиной и Вероникой и, возвращая кольцо, объявляет ей войну! Случилось то, чего Лиля боялась больше всего. Призраки явились за ней, требуя ответа.

Убийство вдовы и ее прислуги взбудоражило весь район. Однополчане подозреваемого самоубийцы уверяли, что Сысоев по-крупному проигрался в карты и собирался взять денег у сестры. Соседка из квартиры напротив слышала крики вдовы и плач кухарки, но подумала, что Чудинова снова выгоняет Марту из дома, как это часто у них бывало, и не придала ссоре значения. Следующее утро Лиля вместе с Лидушей провела в полицейском управлении, отвечая на вопросы следователя. А вечером вместе с подругой отправилась на «башню» к Иванову. Хотелось отвлечься и забыть о тех ужасах, которые девушка пережила на улице Луталова. Тем более что юная жена Вячеслава Великолепного собирала у себя кружок литературных дам, куда каким-то образом затесался «аполлоновский» переводчик Гюнтер. Это могло быть забавным, и Лида уговорила загрустившую Лилю составить ей компанию.

Нельзя не упомянуть, что Черубина в то время была так популярна, что собиравшиеся больше трех любители литературы непременно начинали говорить о ней.

— Глупые, нарочитые стихи, — с привычной непримиримостью стала нападать на Черубину Дмитриева.

Гюнтер, положивший глаз на Брюллову, распушил перья и надменно оборвал девушку:

— Ваше отношение к Черубине Георгиевне вполне объяснимо. Невзрачные женщины красавиц не жалуют.

Он многозначительно посмотрел на Лиду и продолжал:

— Нельзя не считаться с тем, что весь литературный Петербург преклоняется перед мадемуазель де Габриак. Взять хотя бы Волошина. Какой он сочинил для нее гороскоп! Поэма!

Макс и вправду написал примечательное посвящение Черубине, начинающееся следующими словами:

«Когда-то феи собирались вокруг новорожденных принцесс, и каждая клала в колыбель свои дары, которые были, в сущности, не больше чем пожеланиями. Мы — критики — тоже собираемся над колыбелями новорожденных поэтов. Но чаще мы любим играть роль злых фей и пророчить о том мгновении, когда их талант уколется о веретено и погрузится в сон. А слова наши имеют реальную силу. Что скажем о поэте — тому и поверят. Что процитируем из стихов его — то и запомнят. Осторожнее и бережнее надо быть с новорожденными…Сейчас мы стоим над колыбелью нового поэта. Это подкидыш в русской поэзии. Ивовая корзина была неизвестно кем оставлена в портике Аполлона. Младенец запеленут в белье из тонкого батиста с вышитыми гладью гербами, на которых толеданский девиз «Sin miedo» [7] Без страха ( исп ). . У его изголовья положена веточка вереска, посвященного Сатурну, и пучок «capillaires» [8] Трубочек ( фр .). , называемых «Венерины слезки».

На записке с черным обрезом написаны остроконечным и быстрым женским почерком слова:

«Cherubina de Gabriack. Nee 1877. Catholique» [9] Черубина де Габриак. Родилась в 1877 году. Католичка ( фр. ). .

Аполлон усыновляет нового поэта».

И дальше следовало все в таком же духе. Символический гороскоп был опубликован во втором номере «Аполлона» вместе с подборкой сонетов Черубины, на месте выкинутых стихов доброго Анненского, и, нельзя не признать, что посвящение Волошина придавало загадочной поэтессе в глазах почитателей особый шарм.

— Напрасно вы так, — вспыхнула Лиля, задетая словами Гюнтера за живое. — Может, Волошин и составил гороскоп Черубины, но замуж Максимилиан Александрович звал не ее, а меня. И Гумилев тоже.

— Ах, вот как? — оживился немец. — И что же вы?

— Пока не решила, — кокетливо пожала плечом девушка.

Немецкий переводчик проявил деликатность и свел разговор к шутке, переключившись на другую тему. Вечер прошел весело и закончился далеко за полночь. Настроение Лили улучшилось настолько, что на следующий день девушка решилась пойти на заседание литературного общества. После занятий в гимназии она отправилась на Мойку и заняла свое привычное место у стены. Зал был почти пустой, литераторы только-только начинали собираться. И тут к ней, надменно ступая, приблизился Гумилев. Лицо его выражало такое отвращение и ненависть, что Лиля невольно поежилась.

— Мадемуазель, — с вызовом проговорил Николай Степанович, привлекая всеобщее внимание. — Вы распространяете ложь, будто я собирался жениться на вас. Вы были в Коктебеле моей метресской [10] Любовницей. . На таковых не женятся. Это я хотел вам сказать.

Он резко и презрительно кивнул головой и, стуча каблуками, в звонкой тишине вернулся на свое место. Как во сне, Лиля поднялась с кресла и под перекрестным огнем изумленных взглядов двинулась к выходу. Скользя глазами с одного лица на другое, она искала Макса, но его нигде не было.